Храм Иверской иконы Божией Матери г.Гомель

(0)

Святая мученица Татиана родилась в древнем Риме от знатных родителей. Отец ее, трижды назначавшийся консулом, был тайным христианином и отличался богобоязненностью. Свою дочь Татиану он воспитал в благочестии и страхе Божием и научил ее Божественному Писанию.

Достигнув совершеннолетнего возраста, святая Татиана восхотела проводить жизнь свою в девстве и целомудрии – невестой была она Христу. Пламенея к Нему любовью, ему единому служила день и ночь, молитвою и постом порабощая плоть свою духу. За свою добродетельную жизнь она сподобилась послужить Церкви – была поставлена диаконисой и, подобно бестелесным ангелам, служила Богу во плоти.

Христос Бог венчал невесту Свою мученическим венцом. Она пострадала следующим образом. Когда был убит своими же римлянами нечестивый царь Антонин Гелиогабал, и тело его, влекомое по граду с поруганием было брошено в реку Тибр, на царский престол был возведен Александр, юный шестнадцатилетний отрок. Он имел матерью христианку именем Маммею. От нее он научился почитать Христа, но несогласно с верою Христовою, ибо в то же время он продолжал служить идолам и покланялся им как древним богам римским. В его дворце были изображения Христа и почитаемого язычниками  Аполлона, ветхозаветного Авраама и языческого Орфея, и многих других.

Сам Александр, будучи сыном христианки, не преследовал христиан, но наместники его, правители областей и консулы сильно притесняли христиан. Так как сам Александр был слишком молод, то управление государством было поручено некоторым из членов совета; главным среди них был городской епарх Ульпиан – жесткий нравом и великий враг христиан. Эти советники от имени царя управляли всем. Они то и разослали повсюду повеление, чтобы галилеян (так они называли христиан) всюду принуждать покланяться римским богам, угрожая им, в случае неповиновения, лютыми мучениям и даже смертью. Наблюдать же за тем, исполняется ли христианами это повеление, были избраны лютейшие враги христиан и верные слуги дьявола: комит Виталий, кувикулярий Васс, доместик Кай. Тогда и в Риме, и во всех областях римского государства, полилась кровь христиан подобно воде. Их не щадили, но подвергали мучениям и предавали смерти.

В то время и святая дева Татьяна была схвачена язычниками и приведена в храм Аполлона. Ее хотели принудить поклониться этому идолу. Она же помолилась истинному Богу, и вдруг произошло землетрясение: идол Аполлона упал и разбился на части, обрушилась также часть храма и придавила многих язычников и жрецов. Дьявол, обитавший в идоле, с громким криком и рыданием бежал от того места, причем все слышали вопль его и видели тень, пронесшуюся по воздуху.

Тогда нечестивые повлекли святую деву на суд и мучения. Сначала они стали бить ее по лицу и терзать очи ей железными крючьями. По долгом мучении сами мучители изнемогли, ибо тело Христовой страдалицы для наносивших ей раны было твердо, как бы наковальня, и больше приняли муки сами мучители, чем святая мученица. И ангелы невидимо стояли около святой и наносили удары тем, кто мучил святую Татьяну, так что мучители взывали к беззаконному судье и просили его, чтобы он приказал прекратить мучения; они говорили, что сами они больше страдают, чем сия святая и невинная дева. Татьяна же, мужественно претерпевая страдания, молилась за своих мучителей и просила Господа, чтобы Он отверз им свет истины. И молитва ее была услышана. Небесный свет озарил мучителей, и духовные очи их отверзлись. Они увидели четырех ангелов, окружавших святую, услышали глас с небес, бывший к святой деве, и пали пред нею на землю, став молить ее:

— Прости нас, служительница истинного Бога, прости, ибо не по нашей воле мы причиняли тебе мучения.

Все они (числом их было восемь человек) уверовали во Христа и восприняли крещение в своей собственной крови, ибо их за исповедание Христа жестоко мучили и, наконец, усекли им главы.

На другой день неправедный судья, воссев на судилище, опять приказал привести на мучение святую Татиану. Она же предстала пред своим мучителем совершенно здравой. Лицо ее было спокойно и радостно. Судья стал убеждать святую деву, чтобы она принесла жертву идолам, но старания его оставались тщетными. Тогда он приказал обнажить святую и бритвами резать ее. Девственное тело ее было бело, как снег и когда стали резать его, то из ран вместо крови истекало молоко, причем распространилось великое благоухание, как бы от сосуда с ароматами. Святая же, воззрев на небо, молилась среди сих мучений. Затем ее крестообразно распростерли на земле и долгое время били жезлами, так что мучители изнемогали и часто сменялись. Ибо, как и прежде, ангелы Божии невидимо стояли около святой и наносили раны тем, кто причинял удары святой мученице. Слуги мучителя изнемогали, заявляя, что им кто-то наносить удары железными палками. Наконец девять из них, пораженных десницею ангельской, умерли, а остальные упали на землю еле живыми. Святая же обличала судью и его служителей и говорила, что боги их –бездушные идолы.

Так как уже приближался вечер, то святую ввергли в темницу. Здесь она провела всю ночь, молясь Господу и воспевая Ему хвалы. Небесный свет озарил ее, и Ангелы Божии славословили вместе с нею. Утром ее снова привели на суд. Увидев святую мученицу вполне здоровой с лицом еще более прекрасным, чем прежде, все были изумлены и удивлены. Сначала стали ласково и льстиво уговаривать, чтобы она принесла жертву великой богине их Диане. Святая дева показала вид, что согласна последовать их совету. Ее повели в храм Дианы. Бес, обитавший в идоле Дианы, почувствовал приближение святой девы и стал громогласно взывать:

– Горе мне, горе мне! Куда бежать мне от Твоего Духа, Небесный Царь, ибо огонь, возгорающийся со всех углов сего храма, гонит меня?

Святая, приблизившись к храму, ознаменовала себя крестным знамением и, возведя свои очи к небу, стала молиться. Вдруг раздался страшный удар грома, и заблистала молния: огонь, упавший с неба, попалил храм с идолом, жертвы и жрецов; множество из неверующих, опаленные молнией, замертво упали на землю. Тогда повели святую Татьяну в претор, подвесили ее там и терзали железными крючьями и даже вырвали ей сосцы.

После сего святую заключили в темницу, и снова светозарные Ангелы небесные явились к святой страстотерпице, совершенно исцелили ее от ран и восхваляли ее мужественное страдание. На утро святую Татиану привели в цирк и выпустили на нее страшного льва, чтобы он растерзал святую. Но свирепое животное не коснулось святой. Лев ласкался к ней и покорно лизал ее ноги. Когда же льва хотели увести обратно из театра в клетку, он внезапно устремился на одного знатного сановника по имени Евмения и растерзал его. Святую Татиану снова повесили и снова начали строгать ее тело, но снова Ангелы невидимо наносили удары ее мучителям и те падали мертвыми.

Тогда святую ввергли в огонь, но и огонь не вредил ей: сила огненного пламени стихала, как бы почитая рабу Христову. Нечестивцы же все сии дивные знамения приписывали не силе Христовой, а волхвованию; они остригли святой волосы, надеясь, что ее чары будут менее действенны. Они думали, что в волосах своих святая имеет некоторую волшебную силу, так что ничем нельзя повредить ей. Посему они остригли ей волосы и заключили ее в храм Зевса. Безбожные думали, что святая никак не может более повредить их божеству, потому что с потерей волос она лишилась и силы волхвования. Два дня провела святая заключенной в том храме, Небесный свет, который всегда ее осиявал, разливался и в храме, и Ангелы ободряли и утешали ее.

На третий День пришли жрецы с народом, чтобы принести жертву своему богу Зевсу. Отворив храм, они увидели, что идол их упал и разбился, а святая Татиана пребывала в радости об имени Господа Бога. Тогда ее привели в судилище. Судья, не зная, что еще сделать с ней, изрек ей смертный приговор, и святая Татиана была усечена мечом.

Вместе с нею казнили и отца ее, ибо узнали, что и он христианин. Сначала мучители лишили его почетного звания, отняли у него все его имение. Осужденный на смерть, он умер от меча вместе со своею дочерью за имя Христово.

 Оба они сподобились получить венцы мученические от Христа Бога, ему же слава во веки. Аминь.

(0)

18  января 202118 года в нашем храме вечером было отслужено Всенощное бдение Крещению Господню. Службу возглавил протоиерей Георгий Тур. Ему сослужили: протоиерей Вадим Капшук, иерей Георгий Бородин, иерей Сергий Варакса и протодиакон Андрей Ноздрин. На вечернем Богослужении присутствовало более 100 человек.

19 января 2021 года была отслужена Литургия. Ее возглавил настоятель храма, протоиерей Георгий Тур. Ему сослужили: иерей Сергий Варакса, протодиакон Андрей Ноздрин.

Просле Литургии был совершен чин Великого освящения воды, за которым присутствовало большое колличество прихожан.

(0)

Полное название нынешнего праздника — Святое Богоявление, Крещение Господа нашего Иисуса Христа. Слово «Богоявление» является кратким выражением произошедшего события – явления Святой Троицы в момент Крещения Господня на реке Иордан: «Крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, — и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф. 3, 16–17).

Главной особенностью праздника Крещения Господня является Великое освящение воды, которое совершается дважды — в Крещенский сочельник и в сам торжественный праздничный день. Это водоосвящение совершается по одному и тому же чину. Поэтому вода, освященная и в Сочельник, и в сам день Крещения, называется Великой агиасмой (Великой святыней). Нередко можно встретить мнение, что если два водоосвящения, значит, и вода в эти дни тоже разная — отдельно крещенская, отдельно богоявленская. Это суеверие.

Что за крещение совершал Иоанн Креститель на Иордане? В книге Левит содержится описание обряда, который у евреев называется миквэ. Если человек осквернился, то согласно данному обряду, его необходимо было полностью погрузить в воду для очищения. Во времена Иоанна Крестителя данный обряд омовения совершали в основном над людьми, которые долгое время находились в языческой среде и оскверняли себя через общение и контакт с язычниками. Однако Иоанн Креститель совершал крещение в иудейской пустыне на Иордане проповедуя покаяние жителям Иерусалима, жителям Десятиградия, жителям тех городов, где люди были уверены, что они живут по закону Бога и никакого осквернения в их жизни не происходит. К тому же, как правило, люди сами совершали этот обряд над собой. Но зная поистине подвижнический образ жизни Иоанна Крестителя многие шли к нему как к пророку на Иордан для покаяния.

Предтеча Господень возвестил, что идущий за ним Христос сильнее его, Он будет крестить Духом Святым и огнем. В определенной мере загадочной является просьба Господа креститься от Иоанна и Его слова: «Так нам надлежит исполнить всякую правду». В этих словах скрыт мотив для Крещения Христа. Какую же «правду» (греч. dikaiosyne) надлежало исполнить Господу? Данное слово может употребляться в разнообразных смыслах, и определить его истинное значение в выражении Христа крайне трудно. Тем не мене то, что подразумевал под «правдой» Господь сразу стало понятно Иоанну Крестителю, так как он незамедлительно совершает над Ним крещение. Вероятно эта истина заключалась не в чем ином как в принятии на Себя Христом зрака раба, в служении людям через погружение в их грехи.

Еще совсем недавно Иоанн говорил, что он недостоин развязать обувь у Христа, то есть представлял Его своим господином, который выше его. А теперь он убеждается в смирении Христа, который готов принять от него крещение и, будучи безгрешным, погрузиться в грязные, омывающие грехи людей, воды Иордана.

Иоанн совершал иудейское крещение как акт покаяния, отречения от прежней жизни. А христианское крещение — это таинство, когда силой крови Сына Божия человек очищается от ответственности за грех, от власти греха и сподобляется получить Духа Святаго, как в день пятидесятницы, когда в виде огненных языков Дух сошел на апостолов.

Смысл сегодняшнего великого освящения воды в том, что, освящая воду, мы исповедуем веру в то, что благодать Божия способна оплодотворить силой своей не только человеческий разум, не только человеческую душу, но и физическую материю. Потому что Бог есть Творец физического мира, и Он волен наполнить и этот физический мир Своей Божественной энергией, Своей Божественной благодатью.

Именно этой благодатью сегодня, в этот день, обычная вода, которую мы почерпаем каждый день, становится водой святой, сохраняющей те же самые физические и химические свойства, но исполненной особой Божественной энергии, благодати Божией, которая влияет на человека, прикасающегося к этой воде, и на окружающий мир.

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

(1)

Событие:

Церковь вспоминает евангельское событие, когда, согласно еврейскому закону, восьмидневный младенец Христос принял обрезание: По прошествии восьми дней, когда надлежало обрезать Младенца, дали Ему имя Иисус, нареченное Ангелом прежде зачатия Его во чреве (Лк 2:21).

Тропарь праздника:

История:

Ритуал обрезания восходит к глубокой, ветхозаветной древности. В книге Бытие рассказывается, как однажды Бог таинственно явился праведному Аврааму и пообещал ему — тогда еще бездетному — что от него произойдет великий народ: Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя (Быт 12:2).

Когда же Аврааму исполнилось 99 лет, Бог вновь явился ему, чтобы закрепить с ним завет, сказав: Да будет у вас обрезан весь мужеский пол; обрезывайте крайнюю плоть вашу: и сие будет знамением завета между Мною и вами. Восьми дней от рождения да будет обрезан у вас в роды ваши всякий младенец мужеского пола (Быт 17:10–12).

В тот же день Авраам и все его домочадцы обрезались, как и повелел им Господь. А через год Сарра, его жена, родила праведнику долгожданного сына — Исаака. С тех пор иудеи, как потомки Авраама, обрезали новорожденных младенцев мужского пола на восьмой день в знак своей верности завету с Богом и своей отделенности от всего языческого мира.

Господь, вочеловечившись, пришел, как сам Он сказал, не нарушить закон, а исполнить его (Мф 5:17). Принятие же обрезания было необходимой частью исполнения этого закона. Без этого ритуала нельзя было стать частью израильского общества. «Тот, кто намерен жить по новым законам, — пишет митрополит Вениамин (Федченков), — тот сначала должен исполнить старые. Это покажет, что он действительно “законопослушный” человек, а не своеволец. Тот лишь имеет право устанавливать новое, кто исполнил старое. Господь пришел установить Новый Закон, и Он необходимо должен был исполнить Ветхий. И вот Он с самого Своего рождения (обрезание — первое священнодействие после рождения) сразу же начинает исполнять закон. Законодавец первый подчиняется закону».

Христос начинает исполнять, «воплощать» закон Моисея. И принятие обрезания стало первым шагом на этом пути.

Кроме того, как пишут отцы Церкви, многие ветхозаветные ритуалы носили прообразовательный характер. Это значит, что свое окончательное, завершенное значение они приобрели в откровении Нового Завета — в словах, поступках и домостроительстве Мессии, Иисуса Христа. Так, обрезание в Церкви было упразднено и заменено таинством Крещения, о котором этот иудейский ритуал символически свидетельствовал.

На смену ветхозаветному обрезанию в христианстве пришло таинство Крещения. Фото Наталии Стеценко

На это в своем Послании к Колоссянам указывал апостол Павел. По слову апостола, плотское обрезание иудеев заменяется у христиан обрезанием духовным: В Нем вы и обрезаны обрезанием нерукотворенным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым (Кол 2:11). В Послании же к Римлянам апостол подчеркивает новый, христианский смысл обрезания как «обрезания сердца»: Ибо не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот Иудей, кто внутренне таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве: ему и похвала не от людей, но от Бога (Рим 2:28–29).

Интересные факты о празднике:

1 Праздник Обрезания сыграл важную роль в истории Церкви. В конце I века среди христиан возникла одна из первых ересей — докетизм. Ее последователи считали, что Христос был не реальным человеком, а духом, который лишь казался воплотившимся. Евангельское свидетельство об обрезании стало важным свидетельством того, что Христос был истинно воплощенным.

2 На Обрезание служится литургия святителя Василия Великого ввиду того, что этот праздник совпадает с днем памяти великого святого. В народном календаре вечер накануне Обрезания назывался «Васильевым».

3 От совершения обрезания христиане были освобождены на Апостольском Соборе 49 года. Решение Собора было следующим: Поелику мы услышали, что некоторые, вышедшие от нас, смутили вас своими речами и поколебали ваши души, говоря, что должно обрезываться и соблюдать закон, чего мы им не поручали, то мы, собравшись, единодушно рассудили… угодно Святому Духу и нам не возлагать на вас никакого бремени более, кроме сего необходимого: воздерживаться от идоложертвенного и крови, и удавленины, и блуда, и не делать другим того, чего себе не хотите. Соблюдая сие, хорошо сделаете (Деян 15:23–29).

4 На Обрезание выпадает дата празднования старого Нового года. «Старым» он называется потому, что в советской России, после перехода на новый стиль, старый новый год «сместился» на 14 января — по новому стилю.

(1)

6 января 2021 года в нашем храме вечером было отслужено Всенощное бдение Рождеству христову. Службу возглавил протоиерей Георгий Тур. Ему сослужили: протоиерей Вадим Капшук, иерей Георгий Бородин, иерей Сергий Варакса и протодиакон Андрей Ноздрин. На вечернем Богослужении присутствовало более 100 человек.

Ночью в 23.30 была отслужена Литургия. Ее возглавил настоятель храма, протоиерей Георгий Тур. Ему сослужили: иерей Сергий Варакса,  иерей Георгий Бородин и протодиакон Андрей Ноздрин.

В конце Литургии было зачитано послание патриарха Московского и всея Руси Кирилла.

(0)

Рождество Иоанна Крестителя — один из великих христианских праздников. В этот день Церковь вспоминает появление на свет Пророка и Крестителя Божия, который по Божественному замыслу должен был прийти прежде Мессии и приготовить Ему путь — вспахать землю, в которую упадет доброе семя.

Если Рождество Пресвятой Богородицы именуют началом евангельской истории, то Рождество Иоанна Крестителя можно назвать началом христианской миссии. Ведь Предтеча еще до апостолов проповедует о Христе как о Спасителе человечества, Агнце, Который возьмет на себя грехи мира. Он первым несет благую весть о возможности исцеления и преображения души через принятие Крещения.

Предтечей Христа святой Иоанн становится не только в проповеди. Чудо зачатия Иоанна бесплодной пожилой женщиной предваряет чудо непорочного зачатия Девой от Святого Духа. Жизнь в пустыне предшествует 40-дневному посту (также в пустыне) Иисуса Христа. Иоанн раньше выходит на проповедь, и Крещение в водах реки Иордан подготавливает народ иудейский к Крещению Духом Святым. Мученическую смерть святой принимает от Иродова меча прежде, чем на смерть на Кресте во искупление человеческих грехов отправится Спаситель. Во всем Предтеча идет впереди Господа, становясь его провозвестником.

История праздника

История рождения Иоанна Крестителя подробно описана лишь в одном из Евангелий — от Луки. Евангелист сообщает о том, что священник Захария и его благочестивая жена Елисавета, уже войдя в преклонные лета, оставались бездетными. В то время бездетность считалась у иудеев дурным знаком, великим несчастьем и вызывала порицание общины. Супруги долго молились Богу о даровании ребенка, и, наконец, их молитва была услышана. Однажды, когда Захария молился в храме об оставлении грехов израильскому народу, перед ним чудным образом явился Божий посланник Архангел Гавриил и возвестил священнику, что его супруга Елисавета зачнет и родит младенца, которого назовут Иоанном. Их сына ожидает великая миссия — приготовить народ израильский ко встрече с Господом.

Рождество Иоанна Крестителя

Захария был поражен этим явлением, однако выразил сомнение в возможности такого чуда, ведь он был уже стар и до сих пор оставался бездетным… Но едва священник произнес эти слова, как уста его словно запечатались — он вмиг лишился речи и слуха. В этом событии можно увидеть тройственный смысл. Это произошло, во-первых, в назидание Захарии, не поверившему слову Ангела; во-вторых, для того чтобы по прошествии времени была явлена Сила Божия; и в-третьих, как знак, что Божии замыслы остаются сокровенны до тех пор, пока не исполнятся. Кроме того, неверие Захарии противопоставлено ответу Божией Матери, полному абсолютного доверия: да будет Мне по слову Твоему (Лк. 1: 38).

Пророчество Архангела Гавриила немедленно сбылось: Елисавета зачала и в течение пяти месяцев сохраняла свою беременность в тайне, радуясь и боясь одновременно. В это время ее посетила Дева Мария, бывшая ее родственницей. Она уже также носила под сердцем ребенка. Эта встреча двух матерей сопровождалась дивными знамениями (почувствовав приближение Богородицы, младенец Иоанн взыграл во чреве своей матери) и провидческими словами: и откуда мне сие, да прииде Мати Господа моего ко мне? (Лк. 1: 43).

На восьмой день после рождения Иоанна в доме Захарии и Елисаветы собрались родственники, радуясь вместе с ними. Пришли также и священнослужители, чтобы совершить обряд обрезания, установленный Моисеем. В этот день новорожденному давали имя. Младенца хотели назвать в честь отца, и когда Елисавета назвала имя Иоанн, все удивились, ведь никто из их рода ранее не носил этого имени. Тогда обратились к самому Захарии, и тот начертал палочкой на вощеной доске: Иоанн имя ему (Лк. 1: 63). В это же мгновение к нему вернулась способность говорить, и он прославил Бога.

Все описанные события происходили в горном городе Хевроне. Люди, слышавшие о них, говорили между собой: «И кем же будет этот младенец?» Эти слухи дошли и до Ирода, царствовавшего в то время в Иудее, и также весьма его удивили.

После рождения на свет Иисуса Христа волхвы сообщили Ироду, что в Вифлееме родился Царь Иудейский. Эта весть страшно испугала и разгневала царя. В ответ он отдает один из самых страшных приказов в истории иудейского народа: истребить всех младенцев до двух лет. Плач, стоявший в Вифлееме, достиг и Хеврона. Елисавета, не медля ни минуты, скрылась вместе с сыном в горах пустыни. Существует предание, что по молитве матери гора расступилась и скрыла их в своей утробе.

Не найдя младенца Иоанна в городе, слуги Ирода пришли к Захарии и стали требовать открыть, где Елисавета спрятала своего сына. Захария ответил, что не знает, и за это был убит воинами Ирода — прямо между жертвенником и храмом, о чем позже вспомнит Иисус Христос во время обличительной речи против фарисеев.

Спустя 40 дней после убийства Захарии преставилась и его супруга. Иоанн же жил в пустыне, где Ангел питал его и хранил великого пророка для будущего служения.

Особенности праздничного богослужения

Праздник Рождества Предтечи не относится к числу двунадесятых, однако имеет литургический статус великого. Он всегда приходится на период Петрова поста. Праздничная литургия предваряется совершением всенощного бдения. В VIII веке преподобным Иоанном Дамаскиным был написан канон праздника. Позже другой канон составил святитель Андрей Критский.

День празднования изначально устанавливался исходя из того, что между рождением Иисуса Христа и Иоанна Предтечи прошло 6 месяцев. Дата Рождества Предтечи оказалась близкой ко дню летнего солнцестояния (в то время как день Рождества Христова связан с зимним солнцестоянием). Символическое соответствие оказалось удивительно красивым: после Рождества Христова солнечный день начинает расти, после Рождества Крестителя — сокращаться: Ему должно расти, а мне умаляться (Ин. 3: 30).

Молитвы Иоанну Крестителю

Тропарь Рождеству Иоанна Предтечи, глас 4

Пророче и Предтече пришествия Христова, / достойно восхвалити тя недоумеем мы, любовию чтущии тя: / неплодство бо рождшия и отчее безгласие разрешися / славным и честным твоим рождеством, // и воплощение Сына Божия мирови проповедуется.

Кондак Рождеству Иоанна Предтечи, глас 3

Прежде неплоды днесь Христова Предтечу раждает, и той есть исполнение всякаго пророчества: Его же бо пророцы проповедаша, на Сего во Иордане руку положив, явися Божия Слова пророк, проповедник, вкупе и Предтеча.

Величание Рождеству Иоанна Предтечи

Величаем тя, / Предтече Спасов Иоанне, / и чтим еже от неплодове преславное рождество твое.

Молитва Рождеству Иоанна Предтечи

Святы́й Предте́че и Крести́телю Христо́в Иоа́нне! Пропове́дник сы́й покая́ния, ка́ющихся не пре́зри на́с, но моли́ся ко Влады́це Христу́ за на́с, недосто́йных рабо́в, уны́лых, немощны́х, во мно́гия грехи́ впа́дших. Сме́рти у́бо ча́ем, о гресе́х же на́ших николи́ же поболе́хом и о Ца́рствии Небе́снем не попеко́хомся: но не пре́зри на́с, Крести́телю Христо́в, честны́й Предте́че, бо́лий рожде́нных все́х, по́стником и пусты́нником наста́вниче, чистоты́ учи́телю и бли́жний дру́же Христо́в. Тя мо́лим, к тебе́ прибега́ем: не отри́ни на́с, прося́щих твоего́ заступле́ния, обнови́ ду́ши на́ша покая́нием, е́же е́сть второ́е креще́ние: твои́м хода́тайством пре́д Го́сподем испроси́ на́м очище́ние грехо́в. Уста́ недосто́йная вопию́т к тебе́, и душа́ смире́нная мо́лится, се́рдце сокруше́нное из глубины́ воздыха́ет: простри́ пречи́стую твою́ десни́цу и защити́ на́с от вра́г ви́димых и неви́димых. Ей, Го́споди Иису́се Христе́! Моли́твами свята́го Иоа́нна Крести́теля Твоего́, изря́днее же Пречи́стыя Твоея́ Ма́тери, Влады́чицы на́шея Богоро́дицы, спаси́ на́с, гре́шных рабо́в Твои́х, ка́ющихся о гресе́х. Ты́ бо еси́ Бо́г ка́ющихся, и на Тя́, Спаси́теля, возлага́ем наде́жду, сла́вяще Пресвято́е и́мя Твое́, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и со Пресвяты́м и Благи́м и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

(7)

(1)

Праздники бывают разные. Радостные и слегка грустные, светские и церковные. Со светскими праздниками все более-менее ясно. Особенно с празднованием Нового Года. Если бы человек остановился и задумался о том, что же праздничного в новогодних гуляниях, то, рано или поздно, он остановил бы себя на мысли о том, что ничего праздничного в этом торжестве нет. Астрономическая дата отсчета времени. Да, еще начало нового года напоминает нам о том, что нами прожит очередной год жизни и время нашего земного бытия сократилось ровно на год. Только отсутствие веры в душе и сердце человека не позволяет ему осознать эту простую истину. Современный человек живет тихо, сыто и спокойно. Добавим к этому наследие атеистического прошлого, современную проповедь «полной свободы» человека от норм этики и морали. В земной суете человек ищет что угодно и живет с чем угодно. Лишь иногда, в подсознании, появляется слово «Бог». Но это слово очень скоро исчезает из сердца среди очередных земных забот, проблем и нестроений. И так – из года – в год, из десятилетия – в десятилетие. Груз земных проблем превращает сердце и разум человека в авгиевы конюшни страстей и грехов. Нет спокойствия. Нет мира в душе с окружающим миром. Отчаяние, уныние и злоба начинают править свой бал, увлекая человека в погибель. Мрачный танец жизни и гнетущее предчувствие смерти, которая остановит безумие земной пляски – вот вся суть большинства светских торжеств.

Однако мир, лежащий во зле, просвещает Свет Христов. Каждый год, в ожидании праздника праздников и торжества из торжеств – Пасхи Господней, Церковь Христова призывает каждого из нас к покаянию перед Богом и исправлением нашей жизни, наших дел, желаний и мыслей. Празднику Пасхи предшествует время Великого Поста. Сорок дней поста, в течение которых каждый христианин обязан потрудиться над самим собой. Над чем стоит трудиться напоминают подготовительные недели к Великому Посту. Чистота сердца и души достигается отсутствием высокомерия и высокоумия по отношению к окружающим нас людям, смирением своего «Я» перед Создателем. Подобно блудному сыну из евангельской притчи человек должен прийти в себя и возвратиться к своему Небесному Отцу. Как напоминание о том, что завершение земной жизни – главный экзамен человека перед Богом, Церковь подводит нас к предстоящему Страшному Суду, а перед вступлением в Великий Пост вспоминает Адамово изгнание и причину, по которой прародители рода человеческого были изгнаны из рая: гордыня, лишившая Адама и Еву возможности признать свой грех и испросить у Бога прощения за совершенный грех. По сей день самое сложное для каждого из нас – признать свою неправоту и попросить прощения.

Итак, впереди дни Великого Поста. Снова и снова услышим мы слова Великого покаянного канона Андрея Критского, с радостью вступим в первое воскресенье Великого Поста – Неделю Торжества Православия. День за днем, неделя за неделей. Встретим мы Господа, входящего в Иерусалим, а затем наши сердца вновь сопереживут Крестные Страдания нашего Господа и Бога Иисуса Христа.

Не будем забывать, братия и сестры, что пост – это не просто время отказа от определенной пищи. Пост – это время внутреннего благоустройства души человека. Телесный пост дан нам в помощь к духовному посту: не только чрево нужно обуздывать, но и наш язык, наши мысли и желания, наши поступки. Что же касается пищи, то пост соблюдать необходимо в силу возраста, здоровья и желания, и не в коем случае не доводить себя до такого состояния, что на праздник Святой Пасхи человек до храма дойти не может от изнеможения.

Главное в эти дни – никакой духовной лени. Никогда не раскрывал молитвослова – начни молиться, не знаком со Священным Писанием – прочитай за время поста Новый Завет. И не просто прочитай, но прочитанное – примени к своему сердцу. Никогда не ходил в храм, никогда не исповедовался – подготовься к исповеди, приступи к Святому Причастию Тела и Крови нашего Спасителя. Считаешь себя верующим, но в храм ходишь лишь иногда стань прихожанином храма. Шаг за шагом, день за днем приближайся к Богу. Тогда мы увидим, что Он дает каждому из нас очередной шанс очистить сердце от всякой нечистоты и скверны. Бог, через Свою Церковь, призывает нас к Себе. Потрудимся же сами над собой, исправим отношение к своему «Я» и окружающим нас, смирим себя перед Господом силой великопостной молитвы Ефрема Сирина: «Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь».

(7)

15 февраля отмечается День памяти воинов-интернационалистов

15 февраля 2017 года посвященном 28-ой годовщине вывода Советских войск из Афганистана, по сложившейся традиции, в нашем храме была отслужена Панихида по погибшим воинам-интернационалистам.

28 лет назад советские войска покинули границы Афгана, где офицеры и солдаты проявляли стойкость и мужество. 9-летняя война унесла жизни 15 000 солдат и офицеров, 771 белорус не вернулся на родину.

Панихиду возглавил протоиерей Андрей Шихалов в сослужении с настоятелем прихода Архангела Михаила г.Гомеля протоиерем Игорем Ольшановым, ключарем храма-иереем Димитрием Загоруевым и протодиаконом Андреем Ноздриным. В конце Панихиды была сказана проповедь. На Панихиде присутствовало более 50 человек.

(1)

14 февраля 2020 года в нашем храме вечером было отслужено Всенощное бдение Сретению Господню. Службу возглавил протоиерей Георгий Тур. Ему сослужили: протоиерей Андрей Шихалов, иерей Георгий Бородин, иерей Сергий Варакса и протодиакон Андрей Ноздрин. На вечернем Богослужении присутствовало более 100 человек.

15 февраля 2020 года, была отслужена Литургия. Ее возглавил настоятель храма, протоиерей Георгий Тур. Ему сослужили: иерей Сергий Варакса,   и протодиакон Андрей Ноздрин.

В конце Литургии было произнесено слово протоиереем Андреем Шихаловым, посвященное событиям праздника.

(4)

6 января 2020 года в нашем храме вечером было отслужено Всенощное бдение Рождеству христову. Службу возглавил протоиерей Георгий Тур. Ему сослужили: протоиерей Андрей Шихалов, иерей Георгий Бородин, иерей Сергий Варакса и протодиакон Андрей Ноздрин. На вечернем Богослужении присутствовало более 200 человек.

Ночью в 23.30 была отслужена Литургия. Ее возглавил настоятель храма, протоиерей Георгий Тур. Ему сослужили: иерей Сергий Варакса,  иерей Георгий Бородин и протодиакон Андрей Ноздрин.

В конце Литургии было зачитано послание патриарха Московского и всея Руси Кирилла.

Сердечно поздравляем всех со светлым Рождеством Христовы!

(7)

7 января 2020 года на территории нашего храма прошла Рождественская ярмарка. В ней приняли участие все желающие. Силами прихожан было поставлено представление на Рождественскую тему. Так же были различные конкурсы с призами.

В ярмарке приняли участие как взрослые, так и самые маленькие прихожане. Присутствовало более 30 человек.

Отдельная благодарность всем организаторам и участникам представления!

(7)

Начиная рассказ о празднике Введения во храм Пресвятой Богородицы, стоит отметить, что сведений о нем нет в канонических Евангелиях. Впервые это событие упоминается в апокрифических текстах, в частности, в греческом Протоевангелии Иакова (II век) и латинском Евангелии псевдо-Матфея (IX век). Эти источники, в свою очередь, отражают устное предание Церкви, которое является неотъемлемой частью Божественного Откровения.

Главным сюжетом праздника является история приведения в Иерусалимский храм Пресвятой Богородицы ее родителями, праведными Иоакимом и Анной.

Введение во храм Пресвятой Богородицы. Фрагмент. Мануил Панселин, Византия, XIII в.

Долго не имея детей, праведные супруги дали обет – если у них родится ребенок, они посвятят его Господу Богу. Господь услышал молитвы Иоакима и Анны. Когда супруги прожили вместе уже около пятидесяти лет, Он даровал им ребенка –родилась дочь, которую они назвали Марией (в переводе с еврейского – «госпожа», «надежда»). В дальнейшем Марии предстояло стать Госпожой и Надеждой всех веривших в Мессию. По отцу Божия Матерь происходила из колена Иудина, из рода царя Давида, а по матери – из рода первосвященника Аарона. Таким образом, сбылись ветхозаветные пророчества, касающиеся будущего рождения Мессии, – ведь Он должен был произойти из царского и священнического родов одновременно.
После рождения дочери праведные Иоаким и Анна принесли благодарственные жертвы и дали еще один обет – их дочь не будет ходить по земле, пока они не введут Ее в храм Божий.

Праведные Иоаким и Анна

Здесь мы и встречаемся с Преданием Церкви о введении во храм Пресвятой Богородицы. Это торжественное событие произошло, когда Марии исполнилось три года. Родители привели дочь к храму, где Ее торжественно встречали непорочные девы с зажженными светильниками. Лестница, ведущая в храм, состояла из пятнадцати ступеней. Мария без посторонней помощи поднялась по всем ступеням, а навстречу Ей вышел первосвященник. Здесь Предание Церкви сообщает нам о том, что этим первосвященником был праведный Захария – отец святого Иоанна Предтечи, Крестителя Господня.

Архангел Гавриил поражает Захарию немотой.
Александр Иванов, 1840-е г.

Мария была введена в Святая святых – центральное место Иерусалимского храма. Это было сделано по особому Божиему повелению: ведь по закону туда мог заходить только один первосвященник, да и то один раз в год. Мария же была допущена в Святая святых как Матерь Спасителя, Который должен был родиться от Нее. Богослужебные тексты сравнивают Ее с одушевленным кивотом (шкафчик, ящик) Божиим (1 Пар. 15).

После этого Мария остается жить и служить в храме – здесь Она училась с другими девами, изучала Священное Писание, пряла и шила священнические облачения. По преданию, Дева Мария прожила в храме до 12 лет.

Спустя некоторое время после окончания воспитания в храме Марии необходимо было вступить в брак. Однако Она сказала священникам, что будет хранить девство перед Богом. Именно в этот момент и было принято решение о том, чтобы у Марии был покровитель, так как родители Ее к тому времени уже скончались. В итоге (в результате особого жребия) Марию обручили престарелому плотнику Иосифу, который также происходил из рода царя Давида. Собственно, на этом и заканчивается рассказ о главном смысле праздника.

Как же событие Введения во храм Пресвятой Богородицы вошло в состав великих двунадесятых праздников христианской Церкви?

Император Юстиниан Великий

Исследователи считают, что появление праздника непосредственно связано со временем правления византийского императора Юстиниана I. В 543 году по его повелению на остатках разрушенного Иерусалимского храма была выстроена большая церковь в честь Пресвятой Богородицы. Этим строительством было отмечено событие Введения во храм Божией Матери.
Начиная с VIII века праздник Введения кратко упоминается в некоторых месяцесловах, также о нем пишет две гомилии (беседы) патриарх Константинопольский Герман I. Таким образом, к VIII веку началась складываться традиция празднования события Введения во храм Пресвятой Богородицы. Начиная же с IX века праздник приобретает широкую известность по всему христианскому Ближнему Востоку. Окончательно в число великих двунадесятых праздников Введение вошло уже после XIV века.

(7)

Иоанн Златоуст (347-407), архиепископ Константинопольский, великий Вселенский учитель и духовный писатель. Родился в Антиохии, после смерти своего отца воспитывался благочестивой матерью. Учителем его был известный языческий ритор Либаний. Св. Иоанн крестился в 23 года и был посвящен на должность лектора Священного Писания.

Гробница Иоанна Златоуста.

Живя близ Антиохии, Иоанн подвергал себя жестоким истязаниям до тех пор, пока в 380 болезнь не заставила его вернуться в Антиохию. Здесь, посвященный в диаконы, потом в пресвитеры, он выказал необычайный ораторский талант. Суровость его требований навлекла на него ненависть высших классов, и враги обвинили его в хуле против имп. Евдокии и в растрате церковного имущества. На Соборе епископов, происходившем под председательством Феофила Александрийского в императорском имении близ Халкедона Иоанн был низложен, в 403 отправился в заточение, но по единодушному требованию его общины возвращен. Однако новые его нападки на императрицу повлекли за собой вторичное изгнание, сначала в Никею, затем на Кавказ в пустыню Тавра и наконец, т. к. он в своем благочестивом рвении не унимался, в Питий, на восточном берегу Черного моря: по дороге туда он умер.

Название “Златоуст” дано ему было уже после его смерти. Народ прозвал его “Иоанном Милостивым”. В своих проповедях и поучениях Златоуст объясняет Библию и талантливо умеет применять ее к жизни.

Произведения Иоанна Златоуста — одна из вершин христианской духовной мысли. С именем Иоанна Златоуста связана наиболее распространенная литургия, принятая в Православной Церкви.

Память свт. Иоанну отмечается 27 января/9 февраля (перенесение мощей), 30 января/12 февраля (в Соборе Вселенских учителей и Святителей), 14/27 сентября (преставление) и 13/26 ноября.

(2)

24 ноября 2019 года в 23-ю неделю по Пятидесятнице, была отслужена Литургия. Службу возглавил настоятель  нашего храма, протоиерей Георгий Тур. Ему сослужили: иерей Георгий Бородин и протодиакон Андрей Ноздрин.

Проповедь посвященную Евангелию дня, произнес иерей Сергий Варакса.

(5)

Собор Архистратига Божия Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных

Празднование Собора Архистратига Божия Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных установлено в начале IV века на Лаодикийском Соборе. Этот Собор осудил еретическое поклонение ангелам как творцам и правителям мира и утвердил православное их почитание. Совершается праздник в ноябре – 9-м месяце от марта (с которого в древности начинался год) – в соответствии с числом 9-ти чинов Ангельских. 8-й день месяца указывает на будущий Собор всех Сил Небесных в день Страшного Суда Божия, который святые отцы называют «днем восьмым», ибо после века сего, идущего седмицами дней, наступит «день осмый», и тогда «приидет Сын Человеческий в Славе Своей и вси святии Ангелы с Ним» (Мф. 25, 31).

Чины Ангельские разделяются на три иерархии – высшую, среднюю и низшую. В высшую иерархию входят Серафимы, Херувимы и Престолы. Среднюю составляют Господства, Силы и Власти. В низшую входят Начала, Архангелы и Ангелы. Все чины Небесных Сил носят общее название Ангелов – по сути своего служения. Господь открывает Свою волю высшим Ангелам, а они, в свою очередь, просвещают остальных.

Над всеми девятью чинами поставлен Господом святой Архистратиг Михаил (в переводе с еврейского – «кто как Бог»), который низринул с Неба возгордившегося денницу с другими павшими духами.

(1)

Икона Казанской Божьей Матери – одна из наиболее почитаемых в православном мире. Это доказывают огромное множество существующих нынче списков (копий).

Прообраз ее был обретен в 1579 году после того, как в Казани произошел сильнейший пожар, практически уничтоживший все деревянные постройки города.

Согласно легенде, девятилетней девочке Матрене, дочери одного из пострадавших местных купцов, во время сна явилась Пресвятая Богородица и повелела разыскать ее образ, который, будто бы, находился на пепелище.

Родители послушали девочку и в указанном ею месте действительно обнаружили не тронутую огнем икону, завернутую в рукав от нарядки вишневого сукна. Написана она была на кипарисовой доске и предстала перед своими «археологами» сияющая свежими красками.

Помимо неимоверной красоты, икона оказалась чудотворной. Согласно свидетельствам, слепым она возвращала зрение, страдающие мигренью обретали успокоение от головных болей.

Тогда же было решено сделать копию образа и послать его ко двору московского царя Ивана Грозного с приложением подробных описаний истории появления и произведенных чудес. Государь был настолько очарован рассказанным, что приказал на месте приобретения иконы построить девичий монастырь. Туда же было велено доставить для сохранения чудодейственный лик.

Кроме многочисленных исцелений, икона Казанской Божьей Матери неоднократно даровала защиту от нападения врагов. С ее прообразом связывают освобождение Москвы от захвативших город поляков в 1612 году, победу русских войск в битве под Полтавой в 1709 году, а также победу в войне с Наполеоном в 1812 году.

Немалую роль сыграл чудодейственный образ и в истории Великой Отечественной Войны. Согласно историческим документам икона была доставлена в окруженный фашистами Ленинград. Здесь ее пронесли по окраинам блокадного города – и он выстоял. Затем икону перевезли в Москву – и немцы были разгромлены. После этого пред нею отслужили молебен в Сталинграде – и битва была выиграна Красной Армией.

Насколько же сильной должна была быть вера людей в чудодейственность образа. А ведь, как ни странно, это была всего лишь прекрасно написанная копия. Оригинал был утрачен еще в начале XIX века. По одной из версий считается, что икона была похищена из Богородицкого монастыря вместе с образом Спасителя. По показаниям одного из пойманных похитителей, деревянная часть божьего лика была изрублена на куски и сожжена, а драгоценности ризы были вырваны в надежде на скорую продажу.

Впрочем, это лишь одна из версий исчезновения. Существует предание, что воры вынесли из монастыря лишь копию иконы. Прообраз же находился в тот момент в покоях настоятельницы монастыря, куда она каждый вечер относила святой лик, боясь кражи.

Согласно сведениям историка Хафизова, во время Гражданской войны прообраз Иконы Казанской Божьей Матери был вывезен из России и в 1920 году продан на аукционе одному из лондонских коллекционеров.

Впоследствии, у нее несколько раз менялись владельцы. В конце концов, она была выкуплена организацией «Blue Army» и передана в Ватикан, откуда и вернулась в Россию в 2004 году.

Согласно же третьей, последней версии, оригинал иконы никогда не покидал пределов России, а был попросту спрятан в неизвестном месте, которое и по сегодняшний день остается неведомым.

(1)

День, когда осень с зимой встречаются

Праздник Покрова Пресвятой Богородицы в календаре православном. В календаре народных праздников значится как Покров. «На Покров до обеда осень, а после обеда зимушка-зима», — говаривали на Руси и стремились завершить к этому дню все работы в поле. Девушки, как водится, — за посиделки. Крестьянской зимой начиналась пора «зимних бесед» длинными вечерами. Историю и традиции праздника изучала Наталья Летникова.

История

Предания ведут речь о событиях Х века. В Константинополе шла война, у стен города стоял враг, и жители взмолились Богородице о защите. Молитву возносили во Влахернском храме императорской резиденции, где хранились святыни: риза Богоматери, головной покров и часть пояса, перенесенные из Палестины в V веке.

Святой Андрей Юродивый с учеником Епифанием были на той службе и увидели Богородицу, которая простерла над молящимися свой покров и молилась о спасении мира и избавлении от бед и страданий. Враги отступили. С тех пор церковному богослужению в этот праздничный день присуще особое «величание».

Покров на Руси

На Русь праздник пришел в ХII веке при князе Андрее Боголюбском. Его же хлопотами было построено белокаменное чудо древнерусской архитектуры — храм Покрова на Нерли. А во Владимирской области появился целый город Покров.

В праздник Покрова русские войска взяли Казань, и после возвращения из казанского похода царем Иваном Грозным был заложен Покровский собор, в народе получивший название собор Василия Блаженного.

Самые древние изображения праздника Покрова ХIII века — на вратах Рождественского собора в Суздале и в росписях Святогорского монастыря в Пскове. Храмовая икона Покровского Суздальского монастыря хранится в Третьяковской галерее.

В народе

С Покрова крестьяне брались конопатить избы и топить. Скотину вместо пастбища отправляли в зимнее стойло. Зима шутить не любит и шлет тому подтверждения, покрывая землю первым снегом. По примете, снег на Покров обещает зиму снежную и холодную.

Кому хозяйство уберечь и зиму перезимовать, а незамужние девушки о браке хлопочут. На Покров барышни на выданье ставили в храме свечку Богородице, приговаривая: «Покров Пресвятая Богородица! Покрой мою победную головку жемчужным кокошником, золотым подзатыльничком! Бел снег землю покрывает, не меня ли молоду замуж снаряжает». По поверью среди девиц, кто вперед в храме свечку поставит, тому и скорее замуж идти.

На селе устраивали большие съезжие праздники. Как правило, два раза в год. К примеру, в селе Большая Нисогора Архангельской области зимний праздник с песнями и гуляньями приходился как раз на Покров.

С Покрова наступала пора осенних свадеб, так что само слово связывали и с обычаем покрывать девушкам голову после замужества. Просят в Покров и о семейном счастье, о родителях, детях, супругах. Православные верят, что Богородица будет оберегать, накрывая своим покровом.

(14)

(1)

Тем, кому «надоело» ходить в Церковь.
Это как в браке: сначала всё забываешь от любви, а потом начинаются будни, и сердце остывает. Это не значит, что кончилась любовь. Это значит, она стала более спокойной, зрелой, глубокой. Вера тоже имеет свои «этапы», свои испытания. Господь то приближается, то удаляется от нашего сердца. Но ты всегда помни дни первоначальные, когда ты вошёл в храм. Помнишь, как горело твоё сердце? Ты готов был отдать свою жизнь за Христа. Это и есть момент истины.
/Протоиерей Василий Ермаков/

(2)

(5)

У нас можно сделав одно доброе дело, совершить и второе)

(1)

Событие праздника и его эортологическая динамика

Пожалуй, Воздвижение Креста Господня – единственный праздник, получивший начало одновременно с самим событием, которому он посвящен.

После того как свершились величайшие события в истории человечества – Распятие, Погребение, Воскресение и Вознесение Христовы, святой Крест, послуживший орудием казни Спасителя, был утерян. После разрушения Иерусалима римскими войсками в 70 году святые места, связанные с земной жизнью Господа, оказались в забвении, на некоторых из них были построены языческие храмы.

Обретение Честного и Животворящего Креста состоялось в царствование равноапостольного императора Константина Великого.

По сообщениям церковных историков IV века, мать Константина, равноапостольная Елена, отправилась по просьбе царственного сына в Иерусалим, чтобы найти места, связанные с событиями земной жизни Христа, а также святой Крест, чудесное явление которого стало для святого Константина знаком победы над противником. В литературе изложены три различные версии предания об обретении Креста Господня.

Согласно наиболее древней (она приводится у церковных историков V века – Руфина Аквилейского, Сократа, Созомена и других и, вероятно, восходит к утраченной «Церковной истории» Геласия Кесарийского (IV в.), Честный Крест находился под языческим святилищем Венеры. Когда оно было разрушено, обнаружились три креста, а также табличка и гвозди, которыми Спаситель был пригвожден к орудию казни. Для того чтобы узнать, какой из крестов и есть тот, на котором был распят Господь, Иерусалимский епископ Макарий († 333) предложил приложить поочередно каждый из них к тяжелобольной женщине. Когда та исцелилась после прикосновения к одному из крестов, все собравшиеся прославили Бога, указавшего на величайшую святыню Истинного Креста Господня, который и был поднят святителем для всеобщего обозрения.

Вторая гипотеза, датированная первой половиной V века, относит это событие к I столетию: Крест был найден Протоникой, женой императора Клавдия I (41–54), а затем спрятан и вновь обретен в IV веке.

Третий вариант предания, возникший, как и второй, в Сирии в V веке, сообщает: святая Елена пыталась узнать место пребывания Креста у иерусалимских иудеев, и в конце концов один престарелый еврей, по имени Иуда, сначала не хотевший говорить, после истязаний указал место – храм Венеры. Святая Елена повелела разрушить храм и делать раскопки. Там были найдены три креста. Явить Крест Христов помогло чудо – воскрешение через прикосновение к истинному Кресту мертвеца, которого проносили мимо. Об Иуде сообщается, что тот впоследствии принял христианство с именем Кириак и стал епископом Иерусалима.

Нужно сказать, что наибольшей популярностью в средне- и поздневизантийскую эпохи пользовалась последняя версия. Именно на ней основано проложное сказание, предназначенное для чтения на праздник Крестовоздвижения согласно современным богослужебным книгам Православной Церкви.

Точная дата обретения Честного Креста неизвестна. По-видимому, оно имело место в 325 или 326 году. После обретения святого Креста Константин начал строительство целого ряда храмов, где должны были совершаться богослужения с подобающей Святому городу торжественностью. Около 335 года была освящена воздвигнутая непосредственно возле Голгофы и пещеры Гроба Господня большая базилика Мартириум. День ее обновления (то есть освящения), а также ротонды Воскресения (Гроба Господня) и других построек на месте Распятия и Воскресения Спасителя 13 или 14 сентября стал праздноваться ежегодно с большой торжественностью, а воспоминание обретения Честного Креста вошло в праздничное торжество в честь обновления[1].

Уже в конце IV века праздник обновления базилики Мартириум и ротонды Воскресения был в Иерусалимской Церкви одним из трех главных праздников года, наряду с Пасхой и Богоявлением.

Западная паломница Этерия чрезвычайно подробно описывает его в своих записках[2]: обновление праздновалось в продолжение восьми дней; каждый день торжественно совершалась Божественная литургия; храмы украшались так же, как на Богоявление и на Пасху; на праздник в Иерусалим приходило множество людей, в том числе и из отдаленных областей – Месопотамии, Египта, Сирии. Особо подчеркивается, что обновление праздновали в тот же день, когда был обретен Крест Господень. Кроме того, Этерия проводит параллель между событиями освящения иерусалимских церквей и ветхозаветного храма, построенного Соломоном.

Выбор 13 или 14 сентября как эортологической даты обновления, которую в настоящее время нельзя мотивировать бесспорно, мог быть обусловлен как самим фактом освящения храмов именно в эти дни, так и сознательным выбором. Обновление можно считать христианским аналогом ветхозаветного праздника Кущей – одного из трех главных праздников ветхозаветного богослужения (см.: Лев. 34: 33–36), отмечавшегося на 15-й день 7-го месяца по ветхозаветному календарю (данный месяц примерно соответствует сентябрю), тем более что освящение Соломонова храма также произошло во время праздника Кущей. Дата праздника обновления – 13 сентября – совпадает с датой освящения храма Юпитера Капитолийского в Риме, и христианский праздник мог быть установлен взамен языческого. Возможны соответствия между Воздвижением Креста 14 сентября и днем Распятия Спасителя 14 нисана, а также между Крестовоздвижением и праздником Преображения, празднуемым за 40 дней до того.

Церковный историк Созомен утверждает: со времени освящения Мартириума при Константине Великом Иерусалимская Церковь совершает этот праздник ежегодно. На него преподается даже таинство крещения и церковные собрания продолжаются восемь дней[3].

По свидетельству Иерусалимского Лекционария (в армянском переводе) V века, на второй день праздника обновления Честный Крест показывали всему народу.

Иными словами, первоначально Крестовоздвижение было установлено как дополнительный праздник, сопровождающий собой основное торжество в честь обновления, – аналогично праздникам в честь Божией Матери на следующий день после Рождества Христова или в честь Иоанна Крестителя на следующий день после Крещения Господня.

Начиная с VI века, Крестовоздвижение стало постепенно делаться более значительным праздником, чем праздник обновления. Если в житии преподобного Саввы Освященного, написанном в VI столетии преподобным Кириллом Скифопольским, еще говорится о праздновании обновления, но не Воздвижения, то уже в житии преподобной Марии Египетской, традиционно приписываемом святителю Софронию Иерусалимскому (VII в.), есть следующие указания: она направилась в Иерусалим на празднование именно Воздвижения, увидела большое стечение паломников, а самое главное – именно в этот праздник чудесно обратилась к покаянию.

О праздновании Воздвижения 14 сентября в IV веке на Востоке есть свидетельство также в житиях святителя Иоанна Златоуста, Евтихия, патриарха Константинопольского († 582), Симеона юродивого († ок. 590).

При этом примечательно, что в IV столетии поклонение Честному Кресту было приурочено в Иерусалимской Церкви еще не к рассматриваемому празднику, а к Великой пятнице.

Само слово Воздвижение в сохранившихся памятниках впервые встречается у Александра Монаха (527–565)[4], автора похвального слова Кресту.

К VII веку тесная связь праздников обновления и Крестовоздвижения перестала ощущаться – возможно, по причине нашествия персов на Палестину и разграбления ими Иерусалима в 614 году, когда Честной Крест был пленен, а архаичная иерусалимская литургическая традиция разрушена.

Впоследствии эортологическая ситуация сложилась так, что именно Крестовоздвижение стало основным праздником. Празднование же обновления иерусалимского храма Воскресения хотя и сохранилось в богослужебных книгах вплоть до настоящего времени, но сделалось предпраздничным днем перед Крестовоздвижением.

Понятно, что сначала это был чисто местный праздник Иерусалимской Церкви. Но достаточно скоро он распространяется и в других Церквях Востока, особенно в тех местах, которые владели частью Животворящего Креста, например в Константинополе.

Особенно широкое распространение и усиление в торжественности праздник должен был получить по возвращении Креста из персидского пленения при императоре Ираклии в 628 году. Данное событие послужило временной точкой, от которой можно отсчитывать празднование Воздвижения на латинском Западе, в период понтификата папы Гонория I (625–638), с названием «день обретения Креста». И отмечалось оно 3 мая: «Это могло произойти от того, что Восток и до этого имел уже праздник в честь святого Креста 14 сентября и в новом не нуждался»[5].

Ср. зеркальную гипотезу: «В “Месяцеслове Востока” по этому поводу высказано такое соображение: “Вероятно, сие празднование перенесено с мая на сентябрь, кроме соединения с памятью освящения храма, еще и потому, что оно в мае приходилось на дни Пятидесятницы и не согласовывалось с радостью сих дней”»[6].

Что касается поста в день Воздвижения, то замечание о нем впервые появляется в Уставах иерусалимской редакции и в самых ранних рукописях. В соборных храмах постятся день, а в монастырях – два, включая 13 сентября. В Воздвижение дозволяется вкушение елея и вина, но не рыбы. Никон Черногорец свидетельствует: «Не могли мы ничего найти записанного о посте Воздвижения Честного Креста, но везде он совершается. Известно из примеров великих святых, что они имели обычай предочищаться к великим праздникам. Говорят, что и этим постом верующие положили предочищаться к целованию Честного Креста, так как и сам этот праздник для того установлен. В соборных церквях сей праздник совершается один день и держится пост, а в Типиконе Студитовом и Иерусалимском два дня – праздник и предпразднство»[7].

Праздник в православном богослужении

Продолжая разговор о литургическом становлении Воздвижения, необходимо отметить: в уже упомянутом армянском переводе Иерусалимского Лекционария главным праздником остается обновление. На второй день праздника (то есть в день Воздвижения), 14 сентября, все собираются в Мартириуме, и повторяются те же антифон и чтения (прокимен из Пс. 64; 1 Тим. 3: 14–16; аллилуиарий со стихом из Пс. 147; Ин. 10: 22–42), что и накануне.

Грузинская версия Лекционария (V–VII вв.) содержит такие сведения: праздник обновления 13 сентября продолжается восемь дней. При этом 14 сентября уже имеет особое название – «день Воздвижения Креста». В 3-м часу (9 часов утра – после утрени) совершается чин воздвижения святого Креста и поклонения ему, после которого следует Божественная литургия. Для нее указываются тропарь (видимо, входной) «Христа печать» со стихом из Пс. 27; чтения (Притч. 3: 18–23; Ис. 65: 22–24; Прем. 14: 1–7; Иез. 9: 2–6; 1 Кор. 1: 18–25; аллилуиарий со стихом из Пс. 45; Ин. 19: 16b–37), которые заимствованы из службы Великой пятницы; тропари на умовение рук и на перенесение даров – «Глас пророка Твоего» и «Ангелов лики Тебя славят». Также приведен прокимен на вечерне в день Воздвижения (из Пс. 97). Примечательно, что праздник обновления в Лекционарии является началом нового цикла литургийных чтений, воскресенья вслед за ним носят названия первого, второго т.д. по обновлении.

В Иадгари (грузинском переводе иерусалимского Тропология – собрания гимнографических произведений), отражающем палестинскую литургическую практику VII–IX веков, праздник Воздвижения числится вторым днем восьмидневного торжества в честь обновления иерусалимских церквей. Большое количество песнопений, посвященных святому Кресту, свидетельствует о выделении Воздвижения в самостоятельный праздник.

После X века древняя иерусалимская традиция уступила место константинопольской.

В Царьграде праздник обновления церквей не имел такого значения, как в Иерусалиме – по вполне объективным причинам. Вместе с тем все возрастающее почитание Честного Древа Креста Господня сделало Воздвижение одним из великих праздников литургического года. Именно в рамках константинопольской традиции, которая в послеиконоборческий период стала определяющей в богослужении всего православного Востока, Воздвижение окончательно превзошло праздник обновления.

По различным спискам Типикона Великой Церкви, отражающего послеиконоборческую соборную практику Константинополя IX–XII веков, праздник обновления иерусалимских церквей 13 сентября – однодневный или даже вовсе не отмечен. Праздник Воздвижения 14 сентября, напротив, представляет собой пятидневный праздничный цикл, включающий четырехдневный период предпразднства – 10–13 сентября и день праздника – 14 сентября.

Поклонение Кресту начиналось уже в дни предпразднства: 10 и 11 сентября для поклонения приходили мужчины, 12 и 13 сентября – женщины. Обряд совершался между утреней и полуднем.

13 сентября на утрене на Пс 50, на 3-м антифоне литургии и вместо литургийного Трисвятого предписано петь тропарь 2-го плагального, то есть 6-го, гласа.

В день праздника 14 сентября богослужение отличалось большой торжественностью: накануне совершали праздничную вечерню (начальные антифоны, кроме 1-го, конечного и входного («Господи, воззвах»), отменены) с чтением трех паремий (Исх. 15: 22–26; Притч. 3: 11–18; Ис. 60: 11–16; каждую из них предваряют прокимны – из Пс. 92, 59 и 73 соответственно); в конце вечерни положен тропарь «Спаси, Господи, люди Твоя».Также служится паннихис – краткая вечерняя служба накануне праздников и особых дней. Утреня совершалась по праздничному чину («на амвоне»), к Пс. 50 припевали не один, а шесть тропарей. После великого славословия совершался чин воздвижения Креста. По окончании воздвижения и поклонения Кресту начиналась Божественная литургия. Ее антифоны отменялись, сразу пелся тропарь «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко», заменявший собой Трисвятое. Чтения литургии таковы: прокимен из Пс. 98; 1 Кор. 1: 18–22; аллилуиарий со стихами из Пс. 73; Ин. 19: 6b, 9–11, 13–20, 25–28, 30–35 (со сложным вступительным стихом). На вечерне в день Воздвижения пели прокимен из Пс. 113.

Кроме чтений, неделя по Воздвижении имела и особую память священномученика Симеона, сродника Господня, со своим последованием.

Праздник Воздвижения получил свой окончательный вид в IX–XII веках, когда большое распространение в православном мире имели различные редакции Студийского Устава. Корпус песнопений Воздвижения в разных его редакциях в целом один и тот же. Праздник имеет предпразднство и попразднство. Литургийные чтения праздника, суббот и недель перед и по Воздвижении заимствованы из Типикона Великой Церкви. Но наблюдаются и отличия. Так, первая паремия праздника на вечерне (Исх. 15: 22–26) обычно увеличивается на два стиха – до 16: 1. Евангелие субботы перед Воздвижением (Мф. 10: 37–42) читается на один стих больше – вплоть до 11: 1. Апостольское чтение литургии Воздвижения, напротив, сокращено: 1 Кор. 1: 18–24. И, конечно, из константинопольской традиции заимствован и чин воздвижения Креста на праздничной утрене.

Вслед за Типиконом Великой Церкви во многих рукописях и изданиях Иерусалимского Устава в неделю по Воздвижении отмечается память священномученика Симеона. Обычно его последование сводится к прокимну и аллилуиарию на литургии, но некоторые памятники, например «Чиновник московского Успенского собора» 30-х годов XVII века, предписывают петь более полно последование священномученика.

Во многих Иерусалимских (и Студийских) Типиконах 14 сентября указывается память кончины святителя Иоанна Златоуста. Но его последование в этот день обычно отменяется из-за неудобства соединять вместе две торжественные службы. Так, в южно-итальянских редакциях Студийского Устава последование святителя переносится на повечерие или полунощницу.

В продолжение темы о Студийском Типиконе нужно отметить, что в многочисленных его вариантах богослужение праздника Воздвижения совершается по праздничному чину. На вечерне бывает вход и читаются паремии, состав которых, как и литургийных чтений, совпадает с указаниями Устава Великой Церкви. На утрене полагается чтение из главы 12 Евангелия от Иоанна, к которому прибавляется «Воскресение Христово видевшее»[8].

На современном этапе праздник Воздвижения Креста Господня в Русской Православной Церкви причисляется к великим двунадесятым, является Господским, непереходящим. В день праздника установлен пост, подобный обычному посту в среду и пятницу, то есть без разрешения рыбы. Эортологический цикл включает в себя также один день предпразднства (13 сентября) и семь дней попразднства (с 15 по 21 сентября), отдание – 21 сентября.

Чин воздвижения Креста на праздник Крестовоздвижения

Чин воздвижения Креста является неотъемлемой частью богослужения праздника Крестовоздвижения.

После события обретения Честного Креста в Иерусалиме скоро установился обычай ежегодно в память этого события, а также в память освящения (обновления) иерусалимского храма Воскресения Христова (храма Гроба Господня) совершать чин воздвижения Креста.

Типикон знает большое число разнообразных вариантов этого чинопоследования – локальных и хронологических. Н.Д. Успенский полагает: «Многообразие чинов воздвижения объясняется тем, что обряд воздвижения Креста составлял непременную и общецерковную особенность праздничного богослужения»[9].

Так, уже в Иерусалимском Лекционарии V века, сохранившемся в армянском переводе, упоминается церемония поднятия Креста для обозрения всеми молящимися.

В грузинском переводе Лекционария, отражающем практику V–VII веков, чин воздвижения Креста описан подробно. Он совершался 14 сентября на третий час после рассвета и начинался с того, что священнослужители входили в диаконник, облачались, украшали Крест или даже три Креста и полагали их на святом престоле. Сам чин включал в себя три воздвижения (поднятия) Креста, каждое из которых предварялось группой молитв и песнопений и сопровождалось 50-кратным «Господи, помилуй». После третьего воздвижения Крест омывали благовонной водой, которая раздавалась народу после литургии, и все прикладывались ко Кресту. Затем его вновь полагали на святой престол и начинали Божественную литургию.

По крайней мере, к VI веку чин воздвижения Креста уже был известен и совершался не только в Иерусалиме, но и в других местах христианского мира: Евагрий Схоластик сообщает о священнодействии поднятия Креста и его обнесения вокруг храма, происходившем в Апамее Сирийской. Составитель «Пасхальной хроники» VII века, отмечая празднование Крестовоздвижения в Константинополе в 644 году, говорит о третьем воздвижении, что указывает на существование уже к тому времени в Царьграде сложного чина[10].

Согласно послеиконоборческому Типикону Великой Церкви, который встречается в позднейших славянских рукописях, в храме Святой Софии чин воздвижения Креста совершался после входа на утрене, вслед за тропарями в честь Креста. Сам чин описан кратко: патриарх, стоя на амвоне, возносил Крест, держа его в руках, а народ возглашал: «Господи, помилуй»; это повторялось трижды.

В Типиконах студийской традиции чин воздвижения основан на константинопольском кафедральном кодексе, но по сравнению с ним упрощен. Чин включен в состав утрени, в ее заключительную часть. Вместо трех циклов по пять воздвижений совершается лишь один (состоящий из пяти воздвижений: дважды на восток и по одному разу на остальные стороны света)[11].

В Иерусалимском Уставе, начиная с наиболее ранних его редакций и заканчивая печатными Типиконами, чин воздвижения Креста сохраняет характерные черты, известные по студийским памятникам: он совершается на утрене после великого славословия и пения тропаря «Спаси, Господи, люди Твоя», состоит из пятикратного осенения Крестом и возвышения его на стороны света (на восток, юг, запад, север и снова на восток). Важным изменением, по сравнению со студийскими памятниками, является добавление в чин пяти диаконских прошений (соответствующих пяти осенениям Крестом), после каждого из которых поется стократное «Господи, помилуй». Кроме того, согласно Иерусалимскому Уставу, прежде чем возвысить Крест, предстоятель должен склониться к земле так, чтобы его голова отстояла от земли на пядь – приблизительно на 18 сантиметров.

В ходе исправления богослужебных книг в Русской Церкви во второй половине XVII века был изменен порядок осенения сторон света во время чина[12]: Крест воздвигается на восток, запад, юг, север и снова на восток. Такая схема сохраняется до настоящего времени.

Святоотеческая экзегеза праздника

На утрене или на всенощном бдении Воздвижения в византийских монастырских Типиконах в патристических Лекционариях предписывается читать одно или несколько из следующих святоотеческих творений: святителя Иоанна Златоуста, епископа Севериана Габальского (кон. IV – нач. V вв.), святителя Василия Селевкийского (V в.), Александра Монаха (VI в.), преподобного Андрея Критского (VIII в.), фрагмент о явлении Креста равноапостольному Константину и об обретении Креста, известный в целом ряде версий.

В неделю по Воздвижении в некоторых списках Иерусалимского Устава указывается чтение ороса VI Вселенского Собора.

Смысловым центром святоотеческой экзегезы, сопряженной с рассматриваемым праздником, безусловно, становится благоговейное почитание Креста: «Кресте Христов – прекрасная похвала христиан, честная проповедь апостолов, царский венец мучеников, драгоценное украшение пророков, блистательнейшее озарение всего мира! Кресте Христов… защити тех, кои прославляют тебя пламенным сердцем. Сохрани тех, кои с верою приемлют и лобызают тебя. Управи рабов твоих в мире и твердой вере. Сподоби всех достигнуть радостного и светлого дня воскресения, охраняя нас во Христе Иисусе, Господе нашем» (преподобный Феодор Студит)[13].

Праздник в дохалкидонской и западной традициях

Поначалу в западной традиции Воздвижение не имело статуса самостоятельного праздника и отмечалось лишь как поклонение Кресту, дополняющее традиционную римскую память священномучеников Корнилия Римского и Киприана Карфагенского, приходящуюся на 14 сентября[14]. Постепенно празднование становилось более торжественным.

Понтификальное богослужение праздника предполагало показ народу и поклонение реликвии Креста. Уже в VII–VIII веках обряд, независимо от папского, сложился в римских титульных Церквях. Праздник со временем был включен в литургический календарь, а поклонение реликвии сменилось поклонением изображению Креста.

В Сакраментариях и Миссалах приводится ряд молитв для мессы на Воздвижение. В качестве чтений избираются Флп. 2: 5 (или 8) – 11 или Кол. 1: 26–29 и Мф. 13: 44, либо Ин. 3: 15 (или 16), либо Ин. 12: 31–36. Чтения Тридентского Миссала следующие: Флп. 5: 8–11 и Ин. 12: 31–36; а новейшего – Флп. 2: 6–11 и Ин. 3: 13–17.

В день Воздвижения совершалось поклонение Кресту, состоявшее из молитвы и целования Креста, аналогичных поклонению Кресту в Великий пяток.

В галликанском и испано-мосарабском обрядах вместо праздника Воздвижения был известен праздник обретения Креста 3 мая, о чем существует самое раннее в латинских источниках упоминание в Силосском Лекционарии, возникшем около 650 года. Сакраментарий Геласианский имеет в некоторых своих списках указания на праздники святого Креста и обретения святого Креста – так же, как и Григорианский Требник. Еще большее колебание относительно этих праздников обнаруживают списки месяцеслова, приписываемого блаженному Иерониму, но восходящего в древнейших списках к середине VII столетия, где этих праздников то нет вовсе, то они наличествуют оба, то в более поздней редакции сохранено только 3 мая (как и в месяцеслове Беды (VIII века) и в Падуанском Сакраментарии IX века).

Таким образом, тогда как праздник возвращения святого Креста при Ираклии на западе 3 мая почти повсеместно распространен уже в VII веке, 14 сентября становится впервые известно под именем «Воздвижения Креста» (exaltatio Crucis) лишь в VIII веке, и то лишь по местам (но есть известие о введении его в Риме папой Гонорием I в VII веке)[15]. Ср.: «праздник 3 мая имеет римское происхождение и старше праздника 14 сентября»[16].

Нужно указать также, что в некоторых Церквях, например, в Миланской, последний праздник вводится лишь в XI веке. Окончательная кодификация празднования события воздвижения Креста произошла только в 1570 году.

Иконография праздника

Изображения события обретения Креста равноапостольной императрицей Еленой известны с IX века. Как правило, это миниатюры, композиционной основой которых является не историческая сцена с патриархом Макарием, а чин воздвижения Креста в соборе Святой Софии в Константинополе.

В Псалтирях указанным образом нередко иллюстрируется псалом 98. Воздвигает Крест на амвоне святитель Иоанн Златоуст. Его память приходится на 14 сентября, и он считается одним из основоположников царьградской богослужебной традиции. Вероятно, данные обстоятельства и объясняют появление этого изобразительного сюжета.

Обряд воздвижения Креста в Святой Софии с участием в нем императора подробно описан в трактате «О церемониях византийского двора» середины X века. Однако изображения василевса в этой сценепоявляются только в палеологовскую эпоху[17] (см. роспись монастыря святого Креста близ Платанистасы на Кипре, 1494).

В русских иконах ХV–ХVI столетий изображение воздвижения Креста получает дальнейшее развитие. Многолюдная сцена предстает на фоне одноглавого храма, в центре на полукруглом амвоне стоит патриарх с под­нятым над головой Крестом, украшенным веточками растений, его поддерживают под руки диаконы, справа под киворием – царь и царица, на первом плане – певцы. Самое раннее изображение такого извода, имеющего большую популярность, сохранилось на таблетке из новгородского собора Святой Софии (кон. XV в.).

Другой вариант того же сюжета представлен на иконе 1613 года из монастыря Бистрица в Румынии: царь и царица стоят по сторонам от патриарха, молитвенно вытянув руки. Этот изобразительный вариант развился под влиянием парных изображений равноапостольных Константина и Елены с Крестом в руках, известных с X века (росписи церквей в Каппадокии).

(2)

 Успение Пресвятой Богородицы является одним из двенадцати самых значимых праздников после Пасхи в православном литургическом календаре. Прославляет этот день память о Божией Матери и приходится он на 28 августа по-новому стилю, и на 15 число по-старому. Перед празднованием этого святого дня всем верующим церковь повелевает соблюдать пост с 14 числа по 27 число августа месяца во имя и по примеру Пресвятой Богородицы, пребывающей в постоянных молитвах и в строжайшем посте дни, предшествующие Ее успению.

Духовный смысл и истинное значение праздника.

Многим людям может показаться абсурдным празднование дня успения, т.е. смерти Матери Божией, ведь для большинства из нас смерть ассоциируется лишь с сердечной болью и тоской, скорбью и потерей того, чей жизненный путь навсегда завершился.

Еще издревле любому простому человеку казалось, что явление смерти выступает самой непостижимой и величайшей из всех существующих загадок бытия. Смерть во все времена вызывала трепет и страх у людей, полную их растерянность, панику и недоумение.

Однако, глубоко верующие православные христиане знают и неистово верят в то, что все сущее при Божественном мироздании обрело непоколебимую и надежную жизненную основу на веки вечные. Не смерти нужно бояться людям, а образа того и поступков тех, какими их земное существование будет наполнено.

Благодаря вере такой каждый христианин воспринимает явление смерти не как полное завершение жизни человека, а лишь как тяжелое, но необходимое для вечного и подлинного существования, испытание. В связи с этим Успение Богородицы вызывает радость у православных, ведь через смерть она получила возможность снова быть с Сыном Своим.

Атеист может всю свою земную жизнь прожить под гнетом страшного ожидания собственной смерти в качестве полного самораспада, а православный верующий же, даже готовясь к смерти, — готовиться лишь к новой жизни.

Однако, не стоит считать, что христиане причисляют смерть к благим и радостным явлениям. Она, конечно же, является прямым нарушением и искажением первоначально установленного в человеческом мироздании порядка, утрата которого происходит по причине грехопадения человека, его непослушания воли Божественной и нарушения Закона Божьего.

Согласно догматическому учению Православной Церкви, Бог не желал смерти людям, они самостоятельно обрекли себя на нее по причине духовной слабости своей и неукротимой плоти. Но даже в данном случае Спаситель наш проявил к человеку несказанную милость и благодать, Он смерть земную превратил в путь к вечному совместному пребыванию человека со Своим Создателем.

История праздника.

 Праздник Успения Богородицы установлен еще с древних времен. Упоминания о нем можно обнаружить в писаниях блаженного Иеронима, Григория и Августина, а так же в сочинениях епископа Турского.

В IV веке византийский император Маврикий в честь победы (15 августа 595 г.) своей над персами приурочил к этому дню празднование Успения Пресвятой Богородицы, определив этот день и это событие одним из самых главных общецерковных праздников.

Однако, первостепенно в различных местах сей праздник совершался в разное время: кое-где празднование Святого Успения происходило в январе месяце, а где-то – и в августе. К примеру, в VII веке в Римской Церкви на Западе было принято праздновать 18 января «кончину девы Марии», и при этом 14 число августа месяца определяли днем «взятия Её на небеса Божьи».

Лишь в VII-IX вв. праздник Успения Богородицы стал совершаться 15 августа в большинстве западных и восточных Церквей. Целью этого праздника было не что иное, как прославление и сохранность памяти о Богоматери, и о Ее воссоединении с Сыном Своим через успение.

Стихиры на Успение Богородицы появились в V веке, они были написаны патриархом Константинопольским. Затем в VIII веке появились два канона, посвященные этому празднику, созданные святыми Иоанном Дамаскиным и Космою Маиумским.

Из истории жизни и смерти Пресвятой Богородицы.

Согласно Священному Писанию, Матерь Божия после смерти и Воскресения Спасителя всеобщего вплоть до Великого гонения на христиан находилась в Иерусалиме. Затем Она в сопровождении Иоанна Богослова переместилась в Эфес. Часто посещала Она праведного Лазаря, живущего на Кипре, и Гору Афонскую, которую в дальнейшем благословила как Удел для проповеди слова евангельского.

Незадолго до смерти своей Матерь Божия снова прибыла в ранее покинутый Ею Иерусалим. Здесь Она постоянно пребывала в молитве и наиболее часто посещала места, связанные с самыми важными жизненными событиями Сына Ее Божественного.

В один из дней Ее пребывания на Елеоне предстал пред ней Архангел Гавриил. Он известил Ее о том, что через три дня настанет Ее кончина, и Она покинет землю, воздавшись на небеса к Сыну Своему. Пресвятая Богородица поделилась произошедшим с апостолом Иоанном, который спешно оповестил о предстоящей кончине Матери Божией брата Господня, апостола Иакова. Он, в свою очередь, — всю Иерусалимскую Церковь, впоследствии сохранившую предание об Успении Богородицы.

Перед кончиной Своей Матерь Божия все скромное имущество завещала вдовицам — прислужницам Своим. Велела им после смерти захоронить Себя рядом со Своими праведными родителями в Гефсимании.

В день Успения Пресвятой Богородицы в Иерусалиме собрались для прощания с Ней практически все апостолы, странствующие по миру с проповедью о Слове Божием. Ее уход сопровождал свет несказанный, при появлении котором, Сам Христос предстал пред Нею в окружении многочисленных ангелов. Богородица обратилась к Нему с молитвой и сердечной просьбой о благословении всех тех, кто чтит Ее память. Она также призвала в молитве Сына Своего окружить Ее защитой Божией от силы Сатанинской и мытарств воздушных, а после, в радости и благодати отдала душу Свою в Господни руки.

Три дня и три ночи пребывали у гроба Богородицы апостолы, воспевая псалмы. И лишь на третьи сутки к ним пришло совершенное и полное утешение от Великого образа Божией Матери и слов Ее, призывающих всех возрадоваться, ибо отныне Она будет со всеми и во все дни. После Воскресения и утешительного изречения тело Матери Божией покинуло землю, и было восхищено на небеса.

(4)

ИСТОРИЯ ПРАЗДНИКА ДЕНЬ ВСЕХ СВЯТЫХ

В 4 веке начинают появляться первые упоминания об этом празднике.  В проповеди Св. Иоанна Златоуста (IV век) он прославляет «всех святых, по всему миру пострадавших» и указывает  об особенном  дне их почитания.  Также об этом празднике упоминает в своих песнопениях прп. Ефрем Сирин (IV век).

Примерно в V веке празднование в честь Всех Святых стали совершать в первое воскресенье после Троицы,  позже этот праздник был официально закреплен Церковью за этой датой.

ПРАЗДНИК ДЕНЬ ВСЕХ СВЯТЫХ

Основной идеей этого дня Церковь считает прославление всех Святых, которые являются нашими предстателями перед Богом и помощниками в молитвах ко Господу в течение всей нашей жизни. Мы часто обращаемся к тому или иному Святому и просим их помочь помолиться за нас Господу, и Святые часто откликаются на эти просьбы, ведь они видят наши старания в поисках своего духовного пути, в прощении и покаянии.

День Всех Святых празднуется сразу после Троицы неслучайно. Ведь Троица считается Днем Рождения Церкви и подобно маленькому ростку, посаженному в землю, Она расцвела в лице святых мучеников и исповедников, преподобных, святителей и юродивых.

Никто из этих людей не был святым от рождения. Они не были безгрешными, у всех были какие-то прегрешения, но ведь самое главное – это осознать их и искренне покаяться. Церковные каноны предупреждают православных о том, что нельзя считать святых безгрешными.
В Евангелие сказано, что даже грешники входят в рай. Справа от распятого Спасителя, на кресте  висел разбойник, который в последние минуты жизни покаялся Богу и попросил Иисуса Христа:

«Помяни мя, Господи, когда приидеши во Царствии Твоем»

В этом коротком предложении прочуствовалась вера в Иисуса, в Его Божество и готовность разбойника к покаянию. Она оказалась искренняя, иначе бы этот человек не попал в рай.

К своей святости люди приходили разными путями, но результатом становилась Божия благодать, которая, по словам св. Иоанна Дамаскина, сделала их  «чистыми жилищами Божиими».

Божья благодать приходит со Святым Духом, поэтому люди, которые усердно молились Господу и трудились над «стяжанием» Святого Духа, были сильны в своей вере. Им многое давалось, но этот дар Божий был ими честно «заработан» и они не «держали» этот дар у себя, с Божией помощью помогали людям.

Во времена, когда Русь была покорена монголо-татарами, Святой князь Александр Невский не единожды бывал в Орде, все время, своей кротостью умягчая татарского хана. Тем самым он практически спас Русь от истребления татарами христианства, захватчики практически не трогали православные храмы и не заставляли наш народ поклоняться их богам.
Почитаемый русский Святой  преподобный Сергий Радонежский не один раз, приходил к князьям и просил у них милости в виде послабления к своим крестьянам, и было неудивительно то, что просьбы Святого исполнялись, ведь он был силен Святым Духом.

Неизвестно сколько всего в христианстве Святых. Подвиг многих людей так и останется неизвестен людям. Об этом знает только Бог. Ему все известно – о смертях за веру во Христа, о мучениях, о труде монахов-подвижиков, которые жили в тяжелых условиях, отрекшись от мира, и молились за нас, людей, перед Господом.

После безбожного времени стали известны подвиги многих тысяч обычных людей, которые оказались в советских лагерях за веру. Эти люди «всего лишь» проповедовали Евангелие, любовь к Богу и к людям, честность и порядочность своей жизни, а не марксизм-ленинизм. Пытая, их искушали свободой за подпись на листке бумаге, в котором говорилось, что Бога нет. Ценой своего здоровья или даже жизни, они не отреклись от Бога. Это настоящие Святые!
Но ведь они были в нашем понимании обычными людьми, также ходили в магазины, учились, работали, жили простой жизнью, эти люди жили совсем недавно и еще есть те, кто их видел, кто с ними разговаривал.
Оказывается, что Божия благодать не уходит в ранние или средние века, она совсем рядом с нами.
Чтобы быть ближе к Богу, необходимо, как и ко всему в жизни, приложить усилия, как это сделали те люди, память которых чтится в День Всех Святых, которые стяжали Духа Святого и обрели помазание благодати.

День Всех Святых – это не праздник в том смысле, как это слово нами воспринимается. Это, если быть точнее, почитание, благодарение их, чистых и светлых людей, которые во славу Божию  творили чудеса. Которые не жалели своих жизней во славу Христа, снискали любовь и почитание людей.

Мы все находимся под чей-то защитой и покровительством, каждый человек при крещении получил имя в честь какого-то святого. Очень полезно прочитать о своем покровителе, о том, как он жил, почему стал святым. Возможно, его пример поможет нам хоть немного стать похожим на него, исправить свою жизнь и научиться жить так, как это делал Ваш Святой покровитель.

В своей проповеди на День Всех Святых, митрополит Антоний Сурожский говорил:

«Если мы хотим дать славу святым, прославить своего святого, оправдать, что нам доверено это имя — мы должны научиться жить так, как жил он, как жил Христос, как призваны мы жить. Иначе каждая похвала, которую мы произносим святому, нам будет когда-нибудь упреком: знал — и не творил…»

(25)

Рапорт минского губернатора З.Я. Карнеева от 6 июля 1797 г. о положении воссоединенных из унии в конце XVIII в.

Протоиерей Романчук Александр Александрович, кандидат богословия, заведующий кафедрой церковной истории Минской духовной семинарии

Захарий Яковлевич Карнеев (1747–1828) – государственный деятель, писатель, видный член масонского общества России, первый гражданский губернатор Минской губернии (1796–1806). По распоряжению императора Павла I в июне 1797 г. З.Я. Карнеев посетил 23 воссоединенных из унии прихода, располагавшихся в 7 уездах Минской губернии, в которых было замечено колебание прихожан в православном вероисповедании. Цель этой инспекционной поездки состояла в том, чтобы на месте в общении с людьми разобраться в возникшей ситуации. 6 июля 1797 г. Карнеев подал императору рапорт, в котором представил свое видение возникших проблем и предложил способ их преодоления [5, ст. 1559–1566].
Карнееву удалось выяснить, что при начале воссоединения униатов с православными, прихожане надеялись на то, что воссоединение будет общим, и они, во-первых, «не потеряют старинной между собою связи родства и знакомства» [5, ст. 1560], а, во-вторых, получат от государства «уменьшение всяких податей и работ» [Там же], что без всяких оснований обещали им местные чиновники. Помимо этого, Карнеев нашел, что в некоторых случаях среди униатских прихожан не наблюдалось общего желания присоединиться к православию, а того желала небольшая группа, представители которой, не уведомляя других, записывали их православными. В результате «в одних приходах, по обращении, очень мало людей ходили в благочестивую церковь, a в других и совсем никто, равно и священных треб не принимали в течении двух лет и более» [Там же]. Пока строгого разграничения православных и униатов не было, бывшие униаты продолжали беспрепятственно обращаться за требами к униатским священникам, «иные сами давали младенцам святое крещение; a многие приняли римско-католическое исповедание веры, яко то в двух приходах Вилейского повету все жители вообще то учинили» [5, ст. 1560–1561]. Мнение Карнеева о недостатках воссоединении екатерининского времени подтверждается воспоминаниями Г. Добрынина [2, с. 296–302].
Согласно рапорту Карнеева православные священники в таких обстоятельствах часто оказывались в своих церквах в одиночестве, бедствовали, лишившись доходов от паствы. Это заставляло их принуждать прихожан ходить в церковь и принимать православные требы против их воли, а также жаловаться на прихожан и обвинять во всяких неблаговидных поступках соседних униатских священников «от чего множество заведено следствий, и народ большею частью безвинно подвержен истязанию» [5, ст. 1561].
Карнеев всю вину за сложившуюся неблагоприятную ситуацию возлагает на православное духовенство, поскольку считает, что к 1797 г. власти сумели полностью оградить воссоединенных от влияния униатского духовенства и помещиков-католиков [5, ст. 1561]. Это мнение выглядит странно. Как известно господствующее положение полонизма и католичества латинского обряда, а также экономическое благосостояние правящего класса западных губерний, состоявшего из католической шляхты, не было подорвано. В таких условиях защитить воссоединенных из унии людей было невозможно. Карнеев, будучи государственным функционером высокого ранга, не мог в этом отношении обманываться. Его мнение о виновности православного духовенства в проблемах воссоединенных можно объяснить тем обстоятельством, что он был видным масоном, поддерживавшим тесные связи с А.Ф. Лабзиным [4]. Для людей его круга, интересов и убеждений конфессиональная и этнокультурная политика императрицы Екатерины ІІ в приобретенных от Польши губерниях была неправильной, а потому он позволял себе критиковать ее и возводить вину за проблемы на православное духовенство. Тем более, что он знал о сложном отношении нового императора ко всем начинаниям своей матери и его симпатиям к католичеству.
З.Я. Карнеев видит три причины сложившейся неблагоприятной для православия ситуации.
Первая, состоит в слишком поспешном и неправильно организованном обращении униатов, когда чиновники не убеждались в общем желании крестьян перейти в православие, а православные священники-миссионеры не прилагали должных усилий для убеждения людей в истинности православной веры. Зачастую воссоединение состояло в том, что церкви объявлялись православными, и главное внимание присланными из Смоленской епархии православными священниками уделялось правильному исполнению непривычных белорусскому населению обрядов. При этом Карнеев подчеркивает, что простые униаты привыкли в церквах слушать поучения на польском языке, чего присланные православные священники из-за недостаточной образованности исполнить не могли, «чрез что совершенно сделались отвратительными народу» [5, ст. 1561–1562].
Вторая причина, по мнению губернатора, заключается в отчуждении воссоединившихся с Православной Церковью и оставшихся униатами. Карнеев подчеркивает, что народ не имеет твердого «понятия о униатском исповедании веры, ни мало не противится и благочестивому; но тем токмо огорчен, что, по обращении церквей их из униатских в благочестивые, лишились они всех выгод, коими прежде пользовались, a именно перестали униатские священники из соседних приходов ходить к ним с крестами и образами, в храмовой и прочие праздники для процессии, от чего по местечкам и селам пресеклось стечение народа, убавились торги и ярмарки; лишились жители средств продавать свои продукты и покупать нужное; забавы и свидания с родными из других деревень прекратились, и они увидели себя вдруг аки осиротевшими и отчужденными от всякого сообщества: ибо, за строгим запрещением униатским попам давать требы прихожанам благочестивых церквей, не принимают их нигде в праздники и по другим селениям, но бегают и чуждаются» [5, ст. 1562].
Обособленное положение немногочисленных православных приходов среди множества униатских люди переживали тяжело. Поэтому некоторые из воссоединенных, не понимая разницы между православием и унией, желали, чтобы все сельские общины были одинаково либо униатскими, либо православными «дабы по прежнему иметь сношение со всеми беспрепятственное и пользоваться общими для жизни выгодами» [5, ст. 1562–1563].
Третьи причина проблем видится Карнееву в том, что православные храмы находятся в упадке. Приходы из-за своей малочисленности не соответствуют своему статусу и не могут содержать свои церкви в надлежащем благолепии. Поскольку «нет и не было общей и доброй воли поселян к принятию благочестия, a большая часть держатся униатства, некоторые ж сделались римскокатоликами, то и остаются повсюду обращенные на благочестие церкви пусты, без всякого необходимого благолепия, так что священникам совершать богослужения не на чем» [5, ст. 1563].
Во всех исследованных православных приходах З.Я. Карнеев не обнаружил единодушной твердости прихожан в православии. В то же время он сообщает, что никто из верующих не стремится обратно в унию, но только люди желают восстановить вероисповедное единство со своими соседями и родственниками.
Это наблюдение подтолкнуло Карнеева к изучению настроений и пожеланий униатских священников. В разговорах с ними он выяснил, что они видят разницу между православием и унией в признании униатами Римского Папы главой Церкви и исповедании ими исхождения Святого Духа от Отца и Сына. В остальном опрошенные священники полагали, что православие и уния «в существе суть едино, и все богослужение производится по русским книгам грекокатолического исповедания» [5, ст. 1564].
Разузнав это, Карнеев спрашивал: «Для чёго ж, ведая основание вер сих в существе единым, не стараются они присоединиться к господствующей грекокатолической (т.е. православной – грекокафолической – А.Р.) вере, так как предки их по единому господствию римскокатолической веры сделались униатами, на что от многих ученых и хороших поведением попов, по некоторой беседе с ними, видел довольную преклонность и желание присоединиться, но останавливает их одна опасность духовного своего начальства, которое, удержав прочих униатами, может и их подвергнуть подобным обстоятельствам, в каких находятся 23-ть приходов, обращенных на благочестие» [5, ст. 1564].
Далее Карнеев предлагает проект не только исправления межконфессиональной ситуации, но и дальнейшего воссоединения униатов.
Он сообщает императору, что предложил Архиепископу Минскому и Волынскому Иову (Потемкину), чтобы тот распорядился не препятствовать православным прихожанам обращаться за совершением треб к униатским священникам, что и было исполнено. Тем самым, по мнению минского губернатора, снималось межконфессиональное напряжение [5, ст. 1565]. Затем он советовал местному епархиальному начальству обратить внимание на подбор православного духовенства. Нужно было отказаться от приглашения священников со стороны, а привлекать к приходскому служению лишь местных священнослужителей, владеющих польским языком и «искусных к научению народа» [5, ст. 1564].
Удивительно, что З.Я. Карнеев решал вопросы такого масштаба без обращения к руководству Православной Церкви, но его инициатива с позволением верующим обращаться за духовными требами к священнослужителям разных конфессий была направлена не только на успокоение межконфессиональной ситуации, но и на продолжение воссоединения униатов.
Дело в том, что такое разрешение вело к хаосу, когда невозможно было разобраться – к какой конфессии относятся люди, прихожанами какого храма – православного или униатского – они являются. Это было нарушение порядка, в исправлении которого были заинтересованы священники как Православной, так и Униатской Церквей. Поэтому вполне логичным представляется следующее предложение Карнеева, состоящее в том, чтобы для сохранения общего порядка обязать униатские приходы подчиняться Минскому архиепископу Иову в ведении метрических книг и составлении ведомостей наравне с православными приходами. Корнеев объяснял это нововведение тем, что униаты никогда прежде не заводили у себя правильный порядок метрических записей, а униатское начальство было слишком удалено и не могло следить за исполнением этой обязанности приходским духовенством. Минский губернатор полагал, что будет полезно подчинить архиепископу Иову униатов в ведении церковной документации, касающейся фиксирования актов гражданского состояния. Этим средством, пишет Карнеев, «сохранится сведение о соблюдении народом обязанности своей по совестному каждого исповеданию веры» [5, ст. 1565].
Далее Карнеев описывает последствия такого шага. По его мнению, тесное взаимодействие униатских священников с Минским православным епархиальным начальством может подтолкнуть униатов к сближению с православными и даже к переходу униатских священников в православие вместе со своими приходами. Карнеев считает такую надежду оправданной, т.к. отмечает тесную связь униатского духовенства, о котором он отзывается очень высоко, считая его высокообразованным, ведущим благочестивый образ жизни и деятельно наставляющим народ словом проповеди, и простого униатского народа, доверительные отношения между ними, так что народ «готов следовать за ними повсюду» [5, ст. 1566].
Т.о., Карнеев считал главным обращение в православие униатских священников. Чтобы облегчить им присоединение к Православной Церкви, он советовал оставлять им латинское священническое одеяние и бритье бород. В церквах Карнееев советовал на первых порах ничего не менять, в частности не настаивать на восстановлении иконостасов «ибо перемена вещей сих великое имеет влияние на народ, который и могут и умеют держать они в повиновении» [5, ст. 1566].
Анализ рапорта З.Я. Карнеева открывает, что минский губернатор на основании лично собранной информации предлагал продолжить воссоединение униатов, используя иерархический подход, т.е. не обращаясь к простым верующим, относясь терпимо к их привычкам и сложившимся церковным традициям. При этом он советовал организовать тесное соприкосновение православного священноначалия и униатского духовенства, а также не требовать перемены священниками своего внешнего вида. Все эти элементы присутствуют как в первом, так и во втором плане проекта, разработанного впоследствии митрополитом Иосифом (Семашко).
Рапорт минского губернатора сыграл значительную роль в конфессиональной политике в западных губерниях в правление Павла I. Во-первых, он повлиял на решение императора подчинить униатов власти латинского священноначалия; во-вторых, Павел I попытался, правда, безуспешно, реализовать содержащиеся в нем предложения продолжить воссоединение униатов [1, с. 267–283]. Однако, значение рапорта З.Я. Карнеева состоит в другом. Его текст стал известен Иосифу (Семашко) в начале 1828 г. Об этом свидетельствует «Записка об упразднении греко-униатских монастырей в Западной России», датированная 28 февраля 1828 г. и подготовленная в канцелярии министра народного просвещения А.С. Шишкова при участии прелата Иосифа. В этом документе мысли Корнеева кратко разбираются и критикуются [3, с. 525]. Они не легли в основание первого плана воссоединения униатов, разработанного в 1828 г. Однако, при составлении второго плана проекта воссоединения Семашко не просто учитывал, но использовал идеи З.Я. Карнеева, заключавшиеся в том, чтобы: 1) подчинить униатское духовенство руководству Православной Церкви с целью постепенного слияния униатских духовных лиц с православным клиром; 2) не требовать от греко-католических священнослужителей, склонных к православию, перемены их внешнего вида, чтобы облегчить для них переход в православие.
Т.о., рапорт минского губернатора З.Я. Карнеева представляет собой чрезвычайно интересный и важный источник, иллюстрирующий сложность межконфессиональных отношений на приобретенных Российской империей от Речи Посполитой территориях. Помимо этого, он проливает свет на разработку конфессиональной политики России на белорусских землях в конце XVIII в. Наконец, идеи, высказанные З.Я. Карнеевым в значительной степени повлияли на подготовку общего воссоединения униатов с православными, совершившегося в 1839 г.

1. Галанов, М.М. Политика российского самодержавия и позиция Русской Православной Церкви в отношении католиков и униатов в годы царствования Павла I : дисс…. доктора наук : 07. 00. 02 / М.М. Галанов. – Санкт-Петербург, – 2014. – 536 с.
2. Добрынин, Г. Истинное повествование или жизнь Гавриила Добрынина, им самим писанная в Могилеве и в Витебске. 1752–1823: в 3 ч. / Г. Добрынин. – 2-е изд. – Санкт-Петербург : Печатня В.И. Головина, 1872. – 380 с.
3. Записка об упразднение греко-униатских монастырей в Западной России 28 февраля 1828 года // Русская старина. – 1870. – Т.1. – С. 517–538.
4. Письма А.Ф. Лабзина к З.Я. Карнееву // Русский Архив. – 1892. – № 12. – С. 353–392.
5. Рапорт Минского губернатора Корнеева имп. Павлу о Православии в Минской губернии. 6 июля 1797 г. // Русский архив. – 1869. – Т. 12. – Стлб. 1559–1566.

(10)

Автор: протоиерей Александр Романчук, заведующий кафедрой церковной истории Минской духовной семинарии, кандидат богословия

Полоцкий Собор 1839 г. – Собор духовенства униатских Белорусской и Литовской епархий, располагавшихся в границах Российской империи. Полоцкий Собор состоялся в Софийском соборе г. Полоцк (Белоруссия) 12 февраля ст.ст. 1839 г. в неделю Торжества Православия. В ходе его работы всеми участниками был одобрен и подписан Соборный Акт, объявлявший о возвращении униатов в православное вероисповедание, на имя имп. Николая І отправлено прошение о присоединении униатов к Греко-Российской Православной Церкви. Полоцкий Собор прекратил действие Брестской церковной унии 1595–1596 гг. на территории Российского государства за исключением Царства Польского.
Предыстория и предпосылки
Полоцкий Собор явился результатом взаимодействия разнородных факторов и уникального стечения исторических обстоятельств. В процессе 3-х разделов Речи Посполитой (1772–1795) в состав Российской империи вошли земли, на к-рых действовали 6052 греко-католических прихода с 4 653 379 верующими. Политика имп. Екатерины ІІ на присоединенных по 1-му разделу территориях была направлена на приобретение лояльности местного населения с учетом доминирования среди него католичества. Новым гражданам империи независимо от их конфессиональной принадлежности гарантировалась полная свобода вероисповедания. Вместе с объявлением курса на широкую веротерпимость российское правительство постаралось обеспечить господствующее положение православия, официально запретив обнародование папских булл без своего согласия и переход православных в католичество латинского и униатского обрядов. Одновременно всем, кто пожелает, разрешалось присоединяться к Православной Церкви.
Благосклонное отношение российских властей к униатам изменилось в кон. 1770-х гг., когда деятельность Полоцкого униатского архиеп. Иасона (Смогоржевского), предпринявшего попытку возглавить всю униатскую церковь, разделенную границами 4-х государств, и усилить зависимость российских униатов от зарубежного Высшего церковного управления, продемонстрировала, что лояльность униатского духовенства России является труднодостижимой целью. Поэтому с 1780 г. правительство имп. Екатерины ІІ взяло курс на воссоединение с православными тех униатов, к-рые добровольно этого желали. Первая волна возвращения униатов к православию прошла с 1781 по 1784 г. В Могилевской и Псковской православных епархиях от унии в это время было принято более 80 приходских общин со 117 187 верующими, что составляло 1/8 часть униатского населения территорий, отошедших к России по 1-му разделу Речи Посполитой. Вторая волна воссоединения униатов имела место в период сразу после второго (1793) и в момент третьего разделов Польши (1794–1795). В это время в Православную Церковь перешли 1 572 067 чел. (из них 1 441 194 в украинских и 130 873 в белорусско-литовских губ.). Одновременно с возвращением значительных масс униатов в православие имел место и переход униатов в латинский обряд (до 460 000 чел.).
6 сентября ст.ст. 1795 г. имп. Екатерина ІІ изменила иерархическую структуру униатской церкви. Были уволены на покой с пожизненной пенсией от правительства в размере 5000 руб. в год все, за исключением архиеп. Ираклия (Лисовского), униатские епископы во главе с митр. Феодосием (Ростоцким). Учреждалась единственная униатская епархия – Белорусская, управление к-рой поручалось архиеп. Ираклию. В 1796 г. она объединяла 2 500 000 верующих. Монастыри ордена базилиан лишались орденского управления и переводились в подчинение преосв. Ираклию. Та часть монастырей, в к-рых монахи не содержали школы и не занимались социальным служением, признавалась «обществу бесполезной» и подлежала закрытию (145 обителей). Имп. Екатерина ІІ готовила почву для организации православной миссии среди униатов. На это указывает как то, что она ослабляла церковные структуры унии, так и то, что в 1793 г. по ее поручению принявший русское подданство известный греческий богослов и церковный писатель Евгений (Булгарис), архиеп. Славянский и Херсонский, написал трактат «О лучшем способе воссоединения униатов с Православной Церковью». В этом церковно-историческом и богословском произведении преосв. Евгений указал способы и средства, с помощью к-рых на основании православной экклезиологии можно было развернуть среди католиков восточного обряда эффективную миссионерскую работу.
В 1796 г. волна возвращения униатов в православие начала спадать. Воссоединение окончательно завершилось со смертью имп. Екатерины II в ноябре 1796 г. Организованное ею широкомасштабное наступление на унию привело к увеличению сферы влияния Православной Церкви в западных губерниях России, но т.к. имп. Екатерина не успела развить его православной миссией уния продолжала численно доминировать на белорусско-литовских территориях. К негативной стороне воссоединения униатов с православными в правление Екатерины ІІ нужно отнести то, что оно озлобило униатское духовенство против православия, а также заставило его в бóльшей, чем прежде степени испытывать неприязнь к российской власти, видя в ней враждебную своему обряду силу.
В царствование имп. Павла І, к-рый благоволил католичеству, но относился к идее церковной унии и ее практическому воплощению неприязненно, в положении униатской церкви произошли значительные изменения. По результатам переговоров имп-ра с папским нунцием в России Лоренцо Литтой, латинским митр. Станиславом (Сестренцевичем) и униатским архиеп. Ираклием (Лисовским), а также с учетом анализа конфессиональной ситуации в Минской губ., проведенным минским губернатором З.Я. Карнеевым, была расширена епархиальная структура униатской церкви. Дополнительно к уже существовавшей Полоцкой кафедре, управление к-рой сохранялось за архиеп. Ираклием (Лисовским), были открыты Брестская и Луцкая епископии. Одновременно униатские епархии были подчинены власти митрополита латинского обряда, и им отказывалось в праве иметь своих представителей в Католическом департаменте Юстиц-Коллегии, где сосредотачивалось Высшее церковное управление Римско-католической Церкви в России. Новое правовое положение унии отражало формальное согласие имп. Павла І с тем, что униаты, проявившие приверженность своему обряду в правление имп. Екатерины ІІ, навсегда потеряны для православия и перекладывало на латинскую иерархию ответственность за дальнейшее существование униатской церкви, поддержание ее сложившихся традиций, культурного влияния и литургической практики.
Подход, примененный к униатской проблеме имп. Павлом І, имел далеко идущие последствия. Воспользовавшись властью над униатской церковью, латинское духовенство при поддержке католической шляхты белорусско-литовских губерний, развернуло среди униатской паствы прозелитическую деятельность. В ход шли не только фанатичные проповеди, но и нечистоплотные приемы, вплоть до подлогов и их распространения. Точные цифры потерь униатской церкви в пользу латинского обряда не известны, но, сопоставляя численность униатов в епархии архиеп. Ираклия (Лисовского) в 1796 г. (2 500 000) с официальным количеством последователей унии в 1807 г. (1 500 000), можно сделать вывод, что в 1796–1805 гг. из униатских храмов в костелы перешло ок. 1 000 000 верующих. В некоторых случаях в католичество латинского обряда переходили бывшие униаты, поначалу согласившиеся воссоединиться с Православной Церковью (например, прихожане 44 церквей в южных уездах Минской губ.). В сложившихся обстоятельствах недоверие униатам выразило высшее руководство Католической Церкви. Римская курия подозревала в униатской иерархии слишком большую симпатию к православию, поэтому Рим отказался признать митрополитальное устройство унии в России, к-рое было введено правительством в 1805 г., не делегировал митр-там Ираклию (Лисовскому; 1806–1809) и в его преемникам – Григорию (Кохановскому; 1809–1814) и Иосафату (Булгаку; 1817–1838) – полного объема прав и обязанностей, необходимых для эффективного управления митрополией.
В условиях, когда власти империи заняли нейтральную позицию, а польское латинское духовенство с молчаливого согласия Рима и при поддержке полонизированного высшего класса западных губерний развернуло на греко-католиков широкомасштабное наступление, в унии усилились внутренние противоречия. Униатский клир еще во времена Речи Посполитой разделился на сторонников полонизации и латинизации, сближавших унию с Польским Католичеством, и приверженцев сохранения восточнославянской самоидентификации. 1-е были представлены базилианским монашеством, вышедшими из него епископами и незначительной частью полонизированного белого духовенства. Ко 2-м относилась основная масса приходских священнослужителей. В пер. тр. ХІХ в. интересы последних старались выражать митр-ты Ираклий (Лисовский), Григорий (Коханович), архиеп. Иоанн (Красовский), а также члены Брестского епархиального капитула, составлявшие круг наиболее образованных и энергичных белых униатских священников. Разделение в среде униатского духовенства вылилось в острое противостояние, в к-ром речь шла о том, продолжит ли уния свое существование, или постепенно будет поглощена Польским Католичеством.
Обе стороны апеллировали к властям. У сторонников латинизации и полонизации формально отсутствовали поводы для обращения к правительству, т.к. правовые акты, принятые в правление имп. Павла І, предоставляли им все возможности для проведения своей линии. Их подход состоял в том, чтобы входить в доверие к высокопоставленным российским чиновникам и с их помощью устранять тем или иным способом своих оппонентов. Показательны в этом отношении судебные дела, сфабрикованные базилианами против архиеп-в Ираклия (Лисовского) и Иоанна (Красовского). Имеются подозрения в том, что архиеп. Иоанн (Красовский) в 1827 г. был отравлен базилианами.
Основным инструментом борьбы высокопоставленных противников поглощения унии латинским обрядом являлись официальные обращения к правительству. В ответ на просьбы со стороны преосв. Ираклия (Лисовского), к-рый в записке от 2 июля ст.ст.1805 г., адресованной гр. З. Чернышеву, просил обратить внимание имп-ра на проблему спасения униатов от латинян, правительством имп. Александра I был принят ряд законодательных актов. Запрещался латинский прозелитизм, и латинизантам (как тогда называли переведенных в латинство греко-католиков) было предложено вернуться из костелов в свой прежний обряд. Эти запрещения в соединении с требованиями к латинскому духовенству ни в чем не стеснять свободу совести униатского населения повторялись в 1803, 1804, 1806, 1807, 1810 гг. В 1804 г. в Римско-католическую духовную коллегию – центральный административный орган Римско-католической Церкви в России с 1801 г. – были допущены униатские заседатели; в 1805 г. в структуре Римско-католической духовной коллегии был создан 2-й (униатский) департамент, появление которого несколько ослабило подчиненность униатов власти латинской иерархии; в 1805 г. в пределах Российской империи в унии был введен сан митрополита; в 1803 г. униатское духовное юношество было допущено к получению высшего богословского образования в Главной католической семинарии при императорском Виленском университете; в 1806 г. открыта Полоцкая духовная семинария с углубленным изучением церковнославянского языка и восточных обрядов; в 1809 г. учреждена новая униатская Виленская митрополичья кафедра.
Политика уступок сторонникам самобытности унии со стороны российского правительства в царствование имп. Александра І, вступавшая в контраст с агрессивным отношением к унии со стороны латинского духовенства и католической шляхты, послужила возникновению среди униатов нового настроения. Оно состояло в том, что для противников слияния унии с Польским Католичеством православие уже не казалось духовно неприемлемым, а Речь Посполитая не воспринималась более близкой, чем Российская империя. Нарастание этого настроения стало особенно заметным в 1820-е гг. с выходом на историческую сцену нового поколения униатской интеллектуальной элиты, представленной выпускниками Главной католической семинарии при Виленском университете, где преподавание осуществлялось в духе иосифизма. В этой среде, в к-рой уже была утрачена эмоциональная связь с исторической Речью Посполитой, появились люди, не отягощенные русофобией, с отчетливо выраженными симпатиями к православию и представлением о прогрессивности установленных в Российской империи церковно-государственных взаимоотношений, что нашло отражение в мемуарах митр. Иосифа (Семашко), архиеп-в Антония (Зубко) и Василия (Лужинского), прот. Плакида Янковского. Тяготение к Русской Православной Церкви среди молодого поколения образованных униатских священников в 1820-е гг. подкреплялось тем обстоятельством, что униаты изначально рассматривали Брестскую унию как федеративный союз Церквей, заключенный для преодоления кризисных явлений в церковной жизни и ее совершенствования, а не как механическое включение части Киевской митрополии в общую массу Католической Церкви. Отсюда вытекало, что в случае, если союз с Римом перестал способствовать развитию церковной жизни, от него не только было можно, но и следовало отказаться. Совокупность указанных факторов и процессов привела к возникновению проекта общего воссоединения униатов с православными, вышедшего из среды униатского духовенства в 1827 г.
Т.о., предпосылками возникновения проекта общего воссоединения униатов с православными в 1827 г. стали: 1) правовые изменения в положении греко-католической церкви в правление имп. Павла I; 2) недоверие униатам, являвшимся подданными Российской империи, со стороны Римской курии; 3) неспособность польского латинского духовенства и польского шляхетского общества отказаться от представления о своей латинской исключительности и русофобии; 4) обострение противоречий в среде униатского духовенства, приведшее к активизации и консолидации в униатском клире тех кругов, которые не желали перерождения своего церковного объединения в польском латинском духе 5) противоречия в экклезиологии Брестской церковной унии 1595–1596 гг.; 6) политика уступок сторонникам самобытности унии в царствование имп. Александра І. Последнее послужило преодолению негативных последствий воссоединения униатов Екатерининского времени, приучило греко-католиков видеть в России защитницу, а в возвращении в православие приемлемую духовную перспективу.
Подготовка общего воссоединения
К 1807 г. униатская церковь в пределах Российской империи насчитывала 1 538 890 верующих, духовенство состояло из 1735 приходских и 738 безместных священников, число приходов достигало 1436, распределенных по 4-м епархиям – Виленской, Полоцкой, Брестской и Луцкой. Управление униатскими делами сосредоточивалось во 2-м (униатском) департаменте Римско-католической духовной коллегии, где председательствовал старший униатский архиерей, митрополичий сан к-рого не был признан Римом. Римско-католическая духовная коллегия с 1817 г. входила в структуру Департамента духовных дел иностранных исповеданий и подчинялась министру народного просвещения. Униатский монашеский орден базилиан, упраздненный в России при имп. Екатерине ІІ, но восстановленный в правление имп. Павла І, был разделен на три провинции: Литовскую, Белорусскую и Русскую. В 1801 г. орден в России насчитывал 722 членов и располагал 83 монастырями. Компактно униаты проживали на севере и северо-западе Белоруссии в пределах нынешних Гродненской, Витебской, части Брестской и части Минской областей. На украинских территориях в унии оставалось 176 приходов, 195 приходских священников и 94 977 верующих. Украинские греко-католики проживали небольшими анклавами, разделенными обширными пространствами. В первой трети ХІХ в. продолжалась эрозия унии в пользу латинского обряда. С 1805 по 1828 г. из униатских церквей в костелы перешли не менее 200 000 пасомых, поэтому численность униатов, несмотря на естественный прирост населения, оставалась практически неизменной.
Толчком к началу подготовки упразднения унии в пределах Российской империи послужил указ от 9 октября ст.ст. 1827 г. «О недозволении принимать в грекоуниатское монашество людей другого обряда», изданный Пр. Сенатом по повелению имп. Николая I и по своей сути направленный на прекращение процессов латинизации церковной жизни униатов и полонизации униатского духовенства. В среде белого униатского клира он вызвал воодушевление. 5 ноября ст.ст. 1827 г. на имя директора Департамента духовных дел иностранных исповеданий Г.И. Карташевского поступила записка «О положении в России Униатской Церкви и средствах возвратить оную на лоно Церкви Православной», составленная заседателем 2-го департамента Римско-католической духовной коллегии от Луцкой епархии прелатом Иосифом Семашко. Записка включала в себя исторический очерк Брестской церковной унии, оценку положения униатской церкви в Российской империи и описание ряда мероприятий, с помощью к-рых униатское церковное объединение можно было направить к воссоединению с Православной Церковью. Свой поступок Семашко мотивировал тем, что путем самостоятельных богословских изысканий он пришел к выводу о православии Восточной Церкви, а также тем, что, в процессе своей практической церковной деятельности он убедился в бесперспективности попыток остановить поглощение унии Польским Католичеством, к-рое вело к денационализации населения белорусско-литовских губерний. Содержание записки было доложено имп. Николаю І и вызвало его одобрение. Император поручил товарищу министра народного просвещения Д.Н. Блудову воплотить в жизнь предложения прелата Иосифа.
В марте 1828 г. в канцелярии Министерства народного просвещения был составлен «Всеподданейший доклад о преобразовании Греко-Униатской Церкви соответственно истинным потребностям и пользам принадлежащих сему исповеданию». В нем содержался детально разработанный во 2-м департаменте Римско-католической духовной коллегии под руководством прелата Иосифа Семашко план реформирования церковного организма унии. 22 апреля 1828 г. Пр. Сенат издал высочайший указ «Об учреждении Греко-униатской духовной коллегии», к-рый положил начало преобразованиям.
К 1830 г. реформы в униатской церкви завершились. Они коснулись всех сторон жизни униатов: 1) учреждена отдельная Греко-униатская духовная коллегия; 2) 4 униатские епархии сведены в 2 – Белорусскую (с центром в Полоцке) и Литовскую (с центром в Вильно); 3) епархиальные капитулы заменены соборным духовенством; 4) сформированы 3 административные комиссии для управления общими имениями и капиталами греко-униатского духовного ведомства; 5) открыта Литовская епархиальная семинария в Успенском муж. м-ре в Жировичах (1828); 6) для униатских семинарий и духовных училищ приняты уставы, составленные по образцу действовавших в соответствующих православных учебных заведениях России; 7) положено отправлять униатских воспитанников на учебу в православные духовные академии и в Московский и Санкт-Петербургский университеты вместо Главной католической семинарии при Виленском университете; 8) поощрена отдача духовенством детей в духовные училища; 9) безвозмездно передано униатским духовным учебным заведениям Синодальной комиссией духовных училищ более 1000 экз. православных учебных пособий; 10) монастыри подчинены епархиальным архиереям и намечено упразднение малонаселенных обителей с передачей их храмов белому духовенству, а капиталов на содержание духовных школ (из 83 м-рей продолжить функционирование могли 23); 11) назначены в консистории члены от иночествующих (на 1-й раз провинциалы и составлена для них инструкция, ограничивающая их власть); 12) запрещено принимать в униатское монашество лиц латинского обряда; 13) униатским монахам из латинян предоставлено право вернуться в прежний обряд; 14) положено монахов не посвящать в священный сан без предварительного рассмотрения и постановления консисторий; 15) определено, чтобы десятина, собираемая в пользу латинского клира с униатов, шла на содержание униатских священников; 16) запрещено приписывать униатских духовных лиц к костелам в качестве викарных; 17) распространены на детей униатского духовенства права и преимущества, принадлежавшие по закону детям православного духовенства; 18) несколько заслуженных священников награждены золотыми крестами с возведением их в звание соборных протоиереев; 19) издание униатских богослужебных книг могло осуществляться только с разрешения Греко-униатской духовной коллегии; 20) отменено право коляторства (патроната) помещиков над униатскими церквами; 21) для убеждения приходского духовенства в духовной необходимости возвращения униатов к православной вере Иосифом (Семашко), возведенным в сан еп-па в 1829 г., на польский язык было переведено сочинение свт. Филарета Московского «Разговоры между испытующим и уверенным о Православии Греко-Российской Восточной Церкви».
Преобразования не касались канонического подчинения униатов Риму, их католического вероучения и литургической практики. Они вели не только к обособлению греко-католического духовенства от иерархии латинского обряда, пресечению влияния на униатов помещиков-католиков, сближению униатской и Православной Церквей в церковно-административной сфере и в области духовного образования, но и служили преодолению накопившихся в церковной жизни унии нездоровых явлений. Это не позволяло рассмотреть их конечную цель. Поэтому униатские еп-пы – митр. Иосафат (Булгак), еп. Иаков (Мартусевич), еп. Адриан (Головня), еп. Кирилл (Сероцинский), – придерживавшиеся строгих католических взглядов, ничего не предприняли, чтобы помешать реформам. Попытки воспрепятствовать их проведению со стороны представителей руководства базилианского ордена и Римской курии не имели успеха, т.к. они рассматривали их как проявление очередной интриги в противостоянии клерикальных групп.
Успешное воплощение в жизнь плана перестройки церковного организма унии позволило еп. Иосифу (Семашко) 26 июля ст.ст. 1832 г. обратиться к Д.Н. Блудову (со 2 февраля ст.ст. 1832 г. министр внутренних дел) с предложением осуществить общее воссоединение униатов подчинением Греко-униатской духовной коллегии Св. Синоду, за к-рым должно было последовать постепенное слияние униатов с православными. Однако Св. Синод не был поставлен в известность о реализации проекта общего воссоединения. Поэтому после восстания сторонников возрождения Речи Посполитой 1830–1831 гг. на волне антипольских настроений в православном духовенстве возникла идея организовать миссию среди униатов. Ее поддержал обер-прокурор Св. Синода С.Д. Нечаев. По его инициативе 30 апреля ст.ст. 1833 г. была учреждена православная Полоцкая и Виленская епархия, управляющим к-рой был поставлен еп. Смарагд (Кржижановский). Он развернул кампанию по присоединению униатов. В 1833–1836 гг. ему удалось перевести из унии 158 972 чел., в основном белорусских крестьян в казенных имениях и владениях православных помещиков, а потому не подверженных моральному и экономическому влиянию католической шляхты. Эта миссия входила в противоречие с проектом общего воссоединения униатов, препятствовала установлению конструктивных взаимоотношений между униатским и православным духовенством и проводилась с использованием неприемлемых методов. Она вызвала недовольство еп. Иосифа (Семашко) и его единомышленников. Для сближения позиций православного духовенства и стремившихся к православию униатов в 1834 г. по инициативе еп. Иосифа имп. Николаем І был учрежден Секретный комитет по делам греко-униатским (начал работу в 1835 г.). В его состав вошли Д.Н. Блудов, министр иностранных дел, С.Д. Нечаев, обер-прокурор Св. Синода, свт. Филарет (Дроздов), митр. Московский и Коломенский, митр. Новгородский, Санкт-Петербургский, Эстляндский и Финляндский Серафим (Глаголевский), архиеп. Тверской и Кашинский Григорий (Постников), митр. греко-католической церкви в России Иосафат (Булгак), еп. Иосиф (Семашко), ген. П.А. Толстой, кн. А.Ф. Голицын и действ. тайн. сов. А.С. Танеев. Известны 3 протокола заседаний комитета, а также то, что в ходе его работы состоялось несколько отдельных заседаний узкого круга его членов: Д.Н. Блудова, С.Д. Нечаева, свт. Филарета и еп. Иосифа. Комитет принял ряд важных решений: подчинение униатских учебных заведений Комиссии духовных училищ Св. Синода, введение изучения православного катехизиса в униатских семинариях, восстановление иконостасов в униатских церквах, разрешение принимать детей униатов как духовного, так и светского звания в греко-российские духовные училища. В то же время Секретный комитет не сумел преодолеть противоречия во взглядах на подготовку общего воссоединения униатов с православными. Миссионерская активность последних была лишь ограничена составленной свт. Филаретом Московским секретной инструкцией под названием «Мысли и советы для православных архиереев, которых паствы сопредельны с разномыслящими в вере и уклонившимся от Православия». В ней рекомендовалось миролюбивое отношение к католикам латинского обряда и униатам, а в случае противоборства с их стороны действиям православного духовенства, архиереи, не вступая ни в какие пререкания, должны были сообщать о случившемся обер-прокурору Св. Синода. С присоединениями униатов к православию рекомендовалось не торопиться. Особо желательными считались переходы священников вместе со своими прихожанами. В присоединенных приходах священникам разрешалось носить сутаны и брить бороды.
Проявившаяся в действиях С.Д. Нечаева, еп. Смарагда (Кржижановского) и подчиненного ему духовенства неготовность православной стороны принять возвращение униатов в православие, послужила поводом для внесения в проект общего воссоединения важных изменений, приведших к его интенсификации. В октябре 1833 г. еп. Иосиф (Семашко) выступил с резкой критикой православной миссии и повторно выступил с предложением подчинить униатов Св. Синоду. Предложение не нашло поддержки. Однако Семашко полагал, что альтернативного пути упразднения унии не существует, поэтому по собственной инициативе он начал проводить подготовительные к передаче униатов в ведение Св. Синода мероприятия: 1) усиление позиций сторонников воссоединения в униатской иерархии (в 1833 г. в униатской церкви остались 2 еп-па – митр. Иосафат и еп. Иосиф); 2) делатинизацию униатского обряда. По его предложнию в нач. 1834 г. в состав униатского еп-та были введены единомышленные ему духовные лица – прот-и Антоний (Зубко) и Василий (Лужинский), к-рые были назначены викариями Литовской и Белорусской епархий соответственно. В сан еп-па был также возведен протоархим. базилианского ордена Иосафат (Жарский). Еп. Иосафат не сочувствовал православию, но ради хиротонии согласился дать подписку о желании присоединиться к Русской Православной Церкви в любое время. 7 февраля ст.ст. 1834 г. решением Греко-униатской духовной коллегии, одобренным всеми униатскими архиереями, в богослужебную практику униатской церкви вводилась православная богослужебная литература, богослужебная утварь и священнические облачения, а также было положено начало перестройке униатских церквей согласно восточной традиции и очищению богослужения от латинских наслоений. В Жировичском Успенском муж. мон-ре при Литовской духовной семинарии была учреждена комиссия по обучению приходских священников православному богослужению и правильному чтению церковнославянских текстов. Литургическое сближение униатов с православными вызвало протест священников Новогрудского деканата (57 чел.). Разбирательство выявило 2 его зачинщиков, к-рые были отправлены на покаяние в Вольнянский м-рь, а затем переведены на причетнические должности. Остальные согласились с делатинизацией униатского обряда, т.к. их протест не носил обдуманного характера и был инициирован сторонним влиянием.
24 февраля ст.ст. 1836 г. исполнение обязанностей обер-прокурора Св. Синода было временно поручено гр. Н.А. Протасову, к-рый 25 июня ст.ст. 1836 г. занял эту должность. Новоназначенный обер-прокурор 4 января ст.ст. 1837 г. получил от еп. Иосифа (Семашко) записку «О положении униатского дела и способах доведения оного к предположенной цели». В ней в очередной раз предлагалось завершить подготовку общего воссоединения подчинением униатов Св. Синоду и сообщалось, что только в 1834 г. из унии в костелы перешли 25 000 чел. Последнее вызвало заинтересованность Протасова, т.к. свидетельствовало о неоднозначности миссионерских успехов еп. Смарагда (Кржижановского).
1 января ст.ст. 1837 г. Греко-униатская духовная коллегия была выведена из подчинения Департамента духовных дел иностранных исповеданий в структуре МВД и передана в ведомство Пр. Сената. Одновременно контроль за управлением униатской церкви передавался в руки обер-прокурора Св. Синода. В июне 1837 г. еп. Смарагд был переведен на Могилевскую кафедру, организованная им миссия прекратилась сама собой. Изменение ситуации послужило для еп. Иосифа (Семашко) поводом, чтобы продемонстрировать Н.А. Протасову готовность униатов к воссоединению и подтолкнуть обер-прокурора на решительные шаги. Для этого в обеих униатских епархиях он организовал среди священников сбор подписок об их желании присоединиться к Православной Церкви. Эта кампания, проводившаяся как лично еп. Иосифом, так и его ближайшими сотрудниками, открыла, что последовательное приведение в жизнь литургической реформы в Литовской епархии под руководством еп. Иосифа, собравшего вокруг себя широкий круг единомышленников, привело к откровенному обсуждению перспективы воссоединения среди униатских духовных лиц. Аргументы сторонников воссоединения оказались убедительными. В результате бóльшая часть духовенства Литовской епархии была согласна на православие. В Белорусской епархии среди униатского духовенства оставалось значительное число лиц, не определившихся со своим отношением к православию и сложилась небольшая группа влиятельного духовенства, тайно противодействовавшего их сближению с православными (А. Томковид, И. Игнатович, В. Копецкий, И. Малишевский, И. Точитский, К. Мальчевский и др.). Усилиям этой группы способствовала недостаточная энергия в проведении литургической реформы, проявленная викарием Полоцкой епархии еп. Василием (Лужинским), к-рый был ограничен в своих действиях правящим архиереем митр. Иосафатом (Булгаком), и миссионерская деятельность еп. Смарагда, возбудившая антиправославные настроения среди униатов. Разная степень глубины подготовительных к общему воссоединению мероприятий определила разный результат в сборе подписок. К 15 августа ст.ст. 1838 г. письменно изъявили желание присоединиться к православию 876 белых священников (718 в Литовской епархии, 158 в Белорусской епархии), и 56 монахов (42 в Литовской епархии и 14 в Белорусской). В это время в обеих епархиях числилось 1509 белых священников и 228 монахов. Всего к февралю 1839 г. письменное согласие на воссоединение выразили 1305 священнослужителей.
В первой половине 1838 г. скончались митр. Иосафат (Булгак) и еп. Иосафат (Жарский), остававшиеся последними сторонниками сохранения унии из числа иерархов униатской церкви. В связи со смертью митр. Иосафата, занимавшего три поста: митрополита, председателя Греко-униатской духовной коллегии и правящего епископа Белорусской епархии, встал вопрос о замещении этих должностей. После совещания обер-прокурора Св. Синода графа Н.А. Протасова с Д.Н. Блудовым, свт. Филаретом Московским и Киевским митр. Филаретом (Амфитеатровым) 2 марта ст.ст. 1838 г. еп. Иосиф (Семашко) был назначен на должность председателя Греко-униатской духовной коллегии. Управляющим Белорусской епархией стал еп. Василий (Лужинский). Вопрос о назначении униатского митрополита остался открытым.
Новая иерархическая ситуация и успехи в сборе подписок подтолкнули Н.А. Протасова к выяснению готовности униатов на воссоединение. По его ходатайству в июне 1838 г. в западные губернии был направлен чиновник Св. Синода для особых поручений камергер В. Скрипицын. Скрипицын посетил 54 прихода, 8 мужских и 2 женских монастыря в Литовской епархии, 23 прихода, 2 мужских и 1 женский монастырь в Белорусской. Он выяснил, что из 1225 приходских и 163 приписных церквей и 463 часовен по греко-восточному обряду устроено 1363 храма (573 в Белорусской и 790 в Литовской епархиях) и в них может совершаться правильное православное богослужение. Скрипицын отметил, что в числе согласных на воссоединение «состоит все высшее образованное духовенство, в коем сосредотачивается вся моральная сила его». Сомневающимися в справедливости разрыва унии камергер назвал 151 священника и монаха, что не учитывало значительное количество духовных лиц, к к-рым за подписками еще не успели обратиться, а также безместных и заштатных священников (59 чел. в Литовской епархии, 136 чел. в Белорусской). Оптимизм В. Скрипицина оказался преувеличенным. Сбор подписок вызвал протест 111 священников Белорусской епархии, к-рые 16 сентярбря ст.ст. 1838 г. собрались в с. Церковна Дриссенского уезда и выступили с требованием его прекратить. В случае его продолжения они выразили готовность перейти в латинский обряд. Этот протест был вызван как влиянием местных помещиков-католиков, так и группой противников православия, сложившейся в духовенстве Белорусской епархии. Чтобы его остановить униатскому священноначалию пришлось применить меры строгости к 28 священнослужителям (перевод на другой приход, помещение до покаяния в м-рь, изведение на причетническую должность, высылка в великороссийские губернии). Подобный Церковлянскому протест с такими же последствиями имел место осенью 1838 г. в Белостокском деканате Литовской епархии, где несогласие с воссоединением выразили 15 священников.
Протесты униатского духовенства, с одной стороны, задержали окончательное решение униатского вопроса, с другой стороны, раскрыли для правительственных кругов сложность проходивших в унии процессов, к-рые требовали взвешенного подхода к решению проблем и привлечение высших государственных инстанций. В декабре 1838 г. Н.А. Протасов инициировал создание Секретного комитета для совещания о мерах касательно воссоединения Греко-униатской Церкви. В его состав вошли: Главный начальник Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, шеф жандармов ген. А.Х. Бенкендорф, министр государственных имуществ ген. П.Д. Киселев, обер-прокурор Св. Синода гр. Н.А. Протасов и министр внутренних дел Д.Н. Блудов. На заседаниях комитета 22 и 26 декабря ст.ст. 1838 г. были рассмотрены письменные мнения о возможности упразднения униатской церкви еп. Иосифа (Семашко), свт. Филарета Московского, митр. Киевского Филарета (Амфитеатрова) и еп. Антония (Зубко). Все архиереи высказались в пользу скорейшего воссоединения. Еп. Иосиф полагал, что оно должно заключаться в передаче Греко-униатской духовной коллегии от Пр. Сената Св. Синоду, после чего должен был последовать длительный процесс включения согласных на православие униатов в состав Русской Православной Церкви без перемены внешнего вида священников и вмешательства в сложившиеся в унии церковные традиции, если таковые не противоречат вероучению Православной Церкви. Признаком завершения воссоединения приходов и м-рей Семашко считал поминание за богослужением Св. Синода вместо Папы Римского и исключение из Символа Веры слов «и Сына». Еп. Иосиф высказался против проведения Собора униатского духовенства, полагая, что на нем могут возникнуть разногласия. Свт. Филарет Московский усматривал в таком подходе опасность, заключавшуюся в том, что по предоставленным ему сведениям 421 униатский священник и 172 монаха еще не дали подписки о согласии на воссоединение. Выражая опасение, что эти люди могут спровоцировать волнения, он предложил провести Собор униатского духовенства, на к-ром будет принято Соборное обращение униатской иерархии к Св. Синоду с просьбой о присоединении. При этом бывшим униатам следовало оставить те обычаи и привычки, к-рые не противоречили православному вероучению. Секретный комитет принял план свт. Филарета и разработал основные положения Соборного Акта, к-рые должны были одобрить и подписать члены предстоящего Собора, а также дальнейший порядок действия униатской иерархии. Принимая во внимание то, что после воссоединения священники лишатся материальной поддержки со стороны помещиков-католиков, комитет счел необходимым выделить из средств Комиссии духовных училищ Св. Синода сумму в 360 000 руб. для выплаты пособий духовенству. Впоследствии предполагалось выделение священникам земли из помещичьих угодий.
На заседании 4 января ст.ст. 1839 г. члены Секретного комитета разработали секретную инструкцию генерал-губернаторам западных губерний, предоставлявшую им особые полномочия на период воссоединения: 1) наблюдать, чтобы католическое духовенство и помещики не мешали воссоединению униатов; 2) разрешить назначение для наблюдения за ходом дел на 3 года в каждую губернию по одному чиновнику для особых поручений; 3) возложить прямую ответственность и наблюдение за крестьянами на помещиков; 4) избрать удобные пункты в селениях для размещения войск на случай возникновения беспорядков; 5) выслать униатских священников, не повинующихся начальству, в монастыри великорусских губерний; 6) за соучастие в противодействиях воссоединению лишать занимаемых должностей предводителей дворянства и чиновников; 7) предавать военному суду католическое духовенство за вооруженные выступления; 8) для быстрого успеха в деле воссоединения ходатайствовать о наградах и денежных пособиях духовным, военным и гражданским лицам; 9) вышеперечисленные меры употреблять в случае необходимости, «генерал-губернаторы прежде всяких официальных мер строгости обязаны действовать лично внушениями и увещаниями». 8 апреля ст.ст. 1839 г. секретная инструкция была подписана императором.
Ход Полоцкого Собора и усвоение церковным организмом разрыва Брестской унии.
Униатская иерархия согласилась с решениями Секретного комитета. Собор был назначен в день Торжества Православия 12 февраля ст.ст. 1839 г. в Полоцке. Он состоял в торжественном богослужении, на к-ром в тексте Символа веры было опущено filioque и вместо имени Папы Римского поминались Св. Синод Русской Православной Церкви и предстоятели всех Православных Поместных Церквей. Накануне Собора всеми его участниками были рассмотрены, одобрены и подписаны подготовленные заранее документы, к к-рым прилагались 1305 собственноручно написанных священниками подписок о желании присоединиться к Православной Церкви. Соборный Акт подписали: еп-пы: Иосиф, еп. Литовский, Василий, еп. Оршанский, управляющий Белорусской епархией, Антоний, еп. Брестский, викарий Литовской епархии; заседатели Греко-униатской духовной коллегии соборные протоиереи: Игнатий Пильховский, Иоанн Конюшевский, Лев Паньковский; председатель Литовской консистории, соб. прот. Антоний Тупальский, председатель Белорусской консистории, Ректор Полоцкой семинарии соб. прот. Михаил Шелепин, вице-председатель Литовской консистории соб. прот. Михаил Голубович (впоследствии архиепископ), в должности Ректора Литовской семинарии соб. прот. Фердинанд Гомолицкий, вице-председатель Белорусской консистории протоиерей Константин Игнатович, член Литовской консистории и эконом Литовской семинарии иг. Иосаф (Вышинский), член Белорусской консистории иг. Иосиф (Новицкий), инспектор Полоцкой семинарии, соб. прот. Фома Малишевский (впоследствии епископ Филарет), инспектор Литовской семинарии иером. Игнатий (Железовский; впоследствии епископ), ключарь Полоцкого Софийского каф. собора соб. прот. Михаил Копецкий, эконом Белорусской семинарии соб. прот. Иоанн Щенснович, заседатель Литовской консистории соб. прот. Плакид Янковский, заседатель Белорусской консистории прот. Иоанн Глыбовский, заседатель Литовской консистории Григорий Куцевич, заседатель Белорусской консистории иер. Иоанн Сченснович, заседатель Белорусской консистории иер. Фома Околович, в должности секретаря при еп. Иосифе (Семашко) иером. Фауст (Михневич), в должности секретаря при еп. Антонии (Зубко) иером. Петр (Михалевич).
После получения прошения от униатской иерархии, имп. Николай І повелел Св. Синоду составить согласное с каноническими правилами Православной Церкви постановление о произошедшем событии. 25 марта ст.ст., в праздник Благовещения Пресвятой Девы Марии, император утвердил это постановление резолюцией: «Благодарю Бога и принимаю». 30 марта ст.ст. Иосиф (Семашко) был возведен в сан архиеп-па, в присутствии членов Св. Синодом ему была вручена Синодальная грамота воссоединенным епископам с паствою, дано братское лобзание всех синодальных членов и совершен в Синодальной церкви благодарственный молебен. В память воссоединения униатов была выбита медаль. На ее лицевой стороне лик Спасителя на убрусе с надписью сверху: «Такова имамы первосвященника» (Евр. 8, 1); внизу: «Отторженные насилием (1595), воссоединены любовию (1839)». На обратной стороне восьмиконечный крест в лучах с надписью вверху: «Торжество Православия» и внизу: «25 марта 1839».
Согласно постановлению Секретного комитета от 22 и 26 декабря ст.ст. 1838 г. всенародное объявление об упразднении унии было отложено. Св. Синод издал исполнительный указ, с к-рым следовало ознакомить присоединяемое духовенство. В первую очередь его содержание доводилось лицам, подписавшим Соборный Акт Полоцкого Собора, затем всем, кто ранее дал подписки о воссоединении. Не выразивших письменно желание оставить унию к этому времени в Литовской епархии насчитывалось 116 священников и 95 монахов, а в Белорусской соответственно 305 и 77. Их сначала убеждали дать подписки, после чего исполнительный указ об упразднении унии доводился до их сведения. За подписками не обращались к безместным и престарелым священникам. Свидетельством присоединения к православию мон-рей и приходских храмов считалось прекращение за богослужением поминания Римского Первосвященника, введение поминания Св. Синода и исключение из Символа Веры слов «и Сына», верующие считались воссоединенными с Православной Церковью по факту исповеди и принятия Таинства Причастия у согласившихся на православие священников, что соответствовало предложению еп. Иосифа (Семашко), высказанному в 1832 г. В 1839–1840 гг. в Литовской епархии от приходских священников и монашествующих было получено 146 подписок о присоединении. Такая же работа проводилась в Белорусской епархии, где вопреки постановлению Секретного комитета еп. Василий (Лужинский) всенародно объявил о воссоединении вскоре после Полоцкого Собора. Параллельно, чтобы поставить верующих в известность о совершившейся перемене их конфессиональной принадлежности в соборных храмах крупных городов в феврале-мае 1839 г. был проведен ряд совместных богослужений воссоединенного и староправославного (в официальных источниках – «древлеправославного») духовенства, в к-рых участвовало от 50 до 150 священнослужителей. Волнений прихожан во время совместных богослужений отмечено не было. Отряд войск, сосредоточенный для пресечения возможных беспорядков (150 казаков 29 донского казачьего полка, прибывшие в Витебск 12 марта ст.ст., и 440 солдат под командой шести офицеров, расквартированных в окрестностях Полоцка), не понадобился.
К 4 июля ст.ст. 1839 г. во всех благочиниях и монастырях Литовской епархии духовенству было объявлено о разрыве союза с Римом. 4 октября того же года еп. Иосиф сообщил в Св. Синод, что во всех храмах его епархии более не поминается Папа, а Символ Веры поется без filioque. В Белорусской епархии перейти в православие в 1839 г. отказались прихожане Дерновицкого прихода (согласились воссоединиться в 1846 г.) и приходов, расположенных в Овручском уезде Киевской губ. (воссоединились в октябре 1839 г.). 1 октября ст.ст. 1839 г. произошло всенародное объявление об упразднении унии в границах Российской империи. Уния продолжила существование только в Холмской епархии, расположенной в Царстве Польском, где воссоединение состоялось в 1875 г.
Римская курия восприняла известие о Полоцком Соборе со сдержанностью. 22 ноября ст.ст. 1839 г. папа Григорий XVI издал аллокуцию, в к-рой обвинял униатских еп-пов в отступничестве, но не критиковал правительство имп. Николая І из опасений вызвать его недовольство с последствиями для католиков империи.
По итогам Полоцкого Собора с Русской Православной Церковью воссоединились 3 епископа, свыше 1700 священников, более 200 монашествующих, 1227 приходов с 1 600 000 верующими (по Литовской епархии 986249 чел., по Белорусской – 613751 чел.). Полоцкий Собор завершил воссоединение униатов, ставших подданными Российской империи в посл. четв. XVIII в. Всего в 1780–1839 гг. в православное вероисповедание вернулось 3 448 226 верующих. Учитывая первоначальное число униатов (4 653 379) и естественный прирост населения белорусско-литовских губ-ний, к-рый должен был составить 514 000 чел. (в 1782–1857 гг. прирост населения составлял 0, 17%), можно сделать вывод, что в эти десятилетия из унии в латинский обряд перешли не менее 1 719 153 чел.
Включение воссоединенного церковного объединения в состав Русской Православной Церкви потребовало комплексного решения духовных, церковно-административных, церковно-строительных и иных задач, преодоления социальных и материальных проблем. Бывшие униаты значительно отличались от прочих православных. Их общины были рассеяны по обширным пространствам современных Белоруссии, Литвы и Украины, в некоторых местностях они располагались в гуще староправославного населения. Воссоединенные приходские храмы были очень бедными и часто выглядели убого. В них стояли на скорую руку сколоченные из простых досок с минимальным количеством православных и униатских икон иконостасы, имелось большое количество католических икон, литургических сосудов, облачений, монстранций и проч. Богослужение во многих местах совершалось и по православным, и по униатским книгам, не единообразно. В службах использовались колокольчики, после служб и во время погребений пелись песнопения на польском языке. Праздновались католические праздники, крестные ходы совершались по чину Римской Церкви. Духовенство имело вид ксендзов. В общении с прихожанами священники использовали местные белорусские диалекты, но в церковной проповеди и в домашнем быту употребляли польский язык. Многие жены священников и их дети были католиками латинского обряда. Принципы материального обеспечения воссоединенного клира существенно отличались от принципов содержания духовенства во внутренних губерниях России. Церкви пользовались фундушами. Им принадлежали имения с крепостными крестьянами. Духовные лица, особенно происходившие из шляхетских родов, имели земельные владения, иногда и крепостных. Особенностями отличались взаимоотношения духовенства и простого народа. Священники относили себя к высшему сословию, а потому часто свысока смотрели на свою паству. Верующие молились по-польски, не носили нательных крестиков, приветствовали друг друга словами: «Нех бендзе похвалёны Езус Хрыстус», во время служб шепотом читали молитвы по польским молитвенникам. В их среде сохранялся дух православного благочестия, но формы благочестия были польские и латинские. Многие посещали костелы. Задача слияния бывших униатов с остальной частью Русской Церкви осложнялась продолжающимся экономическим, культурным, моральным господством католической польской и полонизированной белорусской знати.
На первоначальном этапе решение поставленных Полоцким Собором задач возлагалось на бывшее Высшее церковное управление униатской церкви – Греко-униатскую духовную коллегию, переименованную после воссоединения в Белорусско-Литовскую духовную коллегию. Ее председателем был назначен архиеп-п Иосиф (Семашко). Коллегии подчинялись десять православных епархий, на территории которых проживали бывшие униаты.
В 1840–1841 гг. в белорусско-литовских губ. были пересмотрены границы епархий, совершено перемещение архиереев и рукоположение новых епископов, проведено причисление староправославных и воссоединенных приходов к епархиям, в пределах к-рых они действительно состояли. В рамках иерархических и церковно-административных преобразований воссоединенная Литовская епархия, на 100% состоявшая из бывших униатов, продолжила существование с наименованием «Литовская и Виленская». Ее управление было оставлено архиеп. Иосифу (Семашко). Воссоединенный еп. Антоний (Зубко) возглавил староправославную Минскую епархию, к-рая после передачи ей воссоединенных на 60% оказалась составленной из бывших униатов. Воссоединенная Белорусская епархия упразднялась. Управлявший ею еп. Василий (Лужинский) возглавил староправославную Полоцкую кафедру, переименованную в «Полоцкую и Витебскую» и ограниченую пределами Витебской губ. Одновременно с этим церкви Литовской епархии, располагавшиеся в границах Минской губ., передавались в Минскую епархию, а церкви Минской епархии, находящиеся в пределах Гродненской губ. и Белостокской обл., перечислялись в состав Литовской епархии. Минская епархия из «Минской и Гродненской» была переименована в «Минскую и Бобруйскую», викарию Литовской епархии повелевалось именоваться не «Пинским», а «Брестским». Такое же перераспределение храмов произошло между Полоцкой, Литовской и Минской епархиями, а также между Полоцкой и Могилевской епархиями.
В результате церковно-административных и иерархических преобразований староправославные и воссоединенные приходы оказались соединены в одно целое. Для их полного слияния Св. Синод: 1) распространил на воссоединенных из унии «преосвященных и духовенство всех тех постановлений, которые относятся к правам и обязанностям древлеправославных преосвященных и духовенства»; 2) разрешил воссоединенным и староправославным священникам поручать друг другу исправление духовных треб своим прихожанам; 3) прекратил судебные дела о совращениях православных в унию; 4) издал предписание римско-католическому духовенству, чтобы оно не полагало различий между воссоединенными и староправославными и вывело из использования название «униаты».
20 июля ст.ст. 1842 г. вышел закон «Об обеспечении православного сельского духовенства», явившийся завершением секуляризации церковных земель в Российской империи. Цели закона состояли в унификации материального содержания воссоединенного и староправославного духовенства, в обеспечении достаточного содержания приходского клира с устранением платы за требоисправление, как причины взаимного недовольства священников и верующих. Согласно закону священники должны были иметь следующие источники содержания: 1) казенное жалование; 2) церковные земельные наделы в 36 десятин (1 десятина – 1, 09 га); 3) обработка из них 10 десятин в пользу священника прихожанами; 4) доставка от них же руги; 5) приходские помещения с ремонтом и отоплением их от прихожан; 6) доходы от них же. При введении были составлены штаты архиереев, монастырей, приходских храмов, и в казну были взяты населенные имения, со времени унии принадлежавшие некоторому числу приходов.
По мере административно-иерархического обустройства западных епархий их управления выходили из подчинения Белорусско-Литовской духовной коллегии. В 1841 г. этот процесс оказался завершенным. В результате епархиальное ведомство полностью выпало из ее компетенции. Постепенно из ведения коллегии были изъяты училищное управление и принадлежавшие духовенству населенные имения, после чего это учреждение утратило все свои функции. В августе 1843 г. Белорусско-Литовская духовная коллегия была закрыта. С ее упразднением закончился период, в продолжение к-рого произошло церковно-административное слияние бывших белорусско-украинско-литовских униатов с Русской Православной Церковью.
В продолжение 1840–1850 гг. происходило литургическое и духовное объединение воссоединенных с полнотой Русской Православной Церкви. Оно было в значительной степени осложнено как тайным противоборством со стороны католического духовенства и католической шляхты, могущество к-рых в белорусско-литовских губерниях воссоединение униатов поколебало, но не разрушило, так и непониманием сложности происходившего в церковной жизни поворота со стороны правительственных кругов империи. Положение бывших униатов стало особенно уязвимым после заключения в 1847 г. между Российской империей и Римско-католической Церковью конкордата, воодушевившего католическое духовенство и польских патриотов, давшего толчок консолидации их сил и парализовавшего российскую администрацию белорусско-литовских губерний. В результате до начала 1860-х гг. ни церковностроительное дело, ни материальное обеспечение приходского клира, ни иноческая жизнь в воссоединенных м-рях не достигли желаемого уровня. Не были преодолены и униатские привычки воссоединенного духовенства и верующих, что давало почву для появления мнения о провале упразднения унии, к-рое высказывали некоторые православные иерархи и представители российской власти. Тем не менее, в этот период воссоединенным епископам удалось укрепить подчиненное духовенство в православии и воспитать новое поколение священников, к-рые по своему образованию и духовному облику уже в полной мере соответствовали православному духовенству, что медленно, но верно оказывало соответствующее влияние на простой народ. Окончательным завершением этого процесса можно считать события восстания 1863–1864 гг., показавшее нежеланние верующих возвращаться в унию, к чему их призывали руководители восставших.
Меры воздействия на униатское духовенство в ходе подготовки Полоцкого Собора и количество несогласных с его решением греко-католических священников
В историографии Полоцкого Собора встречаются мнения о преследованиях верных унии священнослужителей. Католические историки насчитывают от 92 до 160 заключенных в православные монастыри, брошенных в тюрьмы, сосланных на каторжные работы и в Сибирь униатских духовных лиц. Однако согласно документальным свидетельствам в процессе подготовки и совершения воссоединения никто из униатских священников и монахов не подвергался ни гражданскому административному, ни уголовному наказанию. Их позиция рассматривалась как неподчинение епархиальной власти, поэтому все действия в отношении представителей греко-католического клира, не согласных на православие, предпринимались не государственными властями, а униатским епархиальным начальством в рамках церковных канонов и традиций.
В ходе реализации проекта общего воссоединения униатов можно выделить две волны несогласия священнослужителей со сближением унии с православием. Они были вызваны разными причинами и были разделены географически и хронологически. Первые волнения имели место в связи с делатинизацией униатского богослужения в 1834–1835 гг. в некоторых благочиниях Литовской епархии и не коснулись духовенства Белорусской епархии. Всего отказались участвовать в литургической реформе в это время 57 священников (коллективный протест духовенства Новогрудского деканата), из к-рых твердость проявили 2. Вторая волна поднялась в 1838–1839 гг. в связи со взятием от священников подписок о желании присоединиться к Православной Церкви в любое время и проведением Полоцкого Собора. Эта волна прокатилась в рядах духовенства Белорусской кафедры – 111 священников Витебской, Минской и Могилевской губерний, подписавших протест против упразднения унии, и незначительно задела клир Литовской епархии – 15 священников Белостокского благочиния. Основным средством воздействия на духовенство, к-рое использовали стремящиеся к воссоединению епископы и их единомышленники, было убеждение. В некоторых случаях частные беседы не достигали цели. Мерами воздействия на несогласных были: 1) перемещение на другие приходы; 2) временное отстранение от священнических обязанностей с переводом на причетнические должности; 3) помещение на епитимию до раскаяния в непослушании в униатские монастыри: Вербиловский, Тадулинский, Любарский, Тригурский, Оршанский; 4) высылка в великорусские губернии. Первые 3 меры в 1835–1839 гг. были применены к 61 священнослужителю, из которых 47 принесли покаяние и вернулись к исполнению священнических обязанностей, 13 упорствовали, 1, перешедший в унию из латинского обряда, вышел из состава униатского духовенства. 4-я мера применялась в феврале-марте 1839 г. Из мест компактного проживания воссоединенных, согласно решению Секретного комитета, были удалены 36 духовных лиц, к-рые выступили против воссоединения (включая 13, проявивших упорство при проведении литургической реформы и не изменивших свою позицию): 20 чел. поместили в специально устроенной в г. Курске обители (просторный дом с устроенной внутри церковью, окруженный садом), содержащейся на средства Белорусско-Литовской духовной коллегии, 16 чел. разместили в Черниговской (7), Орловской (3), Рязанской (3), Вологодской (1), Владимирской (1), Смоленской (1) губерниях на свободном поселении или в православных мон-рях. В итоге общее количество священников, подвергнутых всем видам воздействия в ходе подготовки Полоцкого Собора составляет 84 человека.
В 1842 г. Курская обитель была закрыта: 5 иноков вышли светское звание, 7 были перевели в воссоединенные мон-ри (их поведение уже не считалось вредным для воссоединенной паствы), 8 разместили в мон-рях великорусских епархий.
В 1845 г. по инициативе министра гос. имуществ П.Д. Киселева было проведено официальное расследование положения не согласившихся на православие униатских духовных лиц, что было вызвано передачей ему во время его пребывания во Франции частного письма, содержащего список «бедных униатских священников, которые претерпевают величайшие гонения». Письмо было составлено в среде польской эмиграции, на основании сведений священника Ильи Андрушкевича. В письме назывались имена 60 греко-католических священнослужителей. Расследование открыло, что 8 чел. из этого списка приняли православие и вернулись к монастырским послушаниям или церковно-приходскому служению, 20 чел. выбрали свободное поселение с пенсией от российского правительства в 350 руб. в год, 2 изъявили желание остаться на содержании православных мон-рей, 1 вышел в светское звание, 4 священника к 1845 г. скончались, 4 никогда не высылались из белорусско-литовских губерний, 20 имен принадлежали людям никакого отношения к униатскому духовенству не имевшим, либо наказанным по военносудебным делам, относящимся к событиям восстания 1830–1831 гг., 3 имени повторены дважды для увеличения списка. 20 клириков, к-рые предпочли свободное поселение с содержанием от правительства, избрали для жительства те города, где имелись костелы: Чернигов, Полтава, Брянск, Воронеж, Харьков, Симбирск, Нежин, Ярославль, Казань, Саратов, Нижний Новгород. Им не навязывали переход в господствующее вероисповедание. Т.о., в 1839–1845 гг. количество проявивших твердость в католическом вероисповедании униатских священнослужителей не превышало 30 чел., что составляет 1,8% от общего числа согласившихся с решением Полоцкого Собора священников.
Значение Полоцкого Собора
Полоцкий Собор значительно расширил сферу влияния православия в западных губерниях Российской империи, напомнил русскому духовенству о важности соборности в жизни Церкви, но на практике мало повлиял на жизнь Русской Православной Церкви в XIX в., связанной синодальной системой управления. Наибольшее значение Полоцкий Собор имеет для современной белорусской части Русской Православной Церкви, духовно-культурного и национального становления белорусского народа, т.к. из 1 600 000 воссоединившихся с православием в 1839 г. униатов 1 500 000 были белорусами. В нач. XIX в. белорусско-литовские губернии представляли преимущественно католический край, где на 500 православных приходов приходилось 1 500 униатских. После Полоцкого Собора Белоруссия превратилась в православную страну. В нач. XXI в. в Республике Беларусь 85% верующих причисляют себя к Православной Церкви исключительно благодаря событиям, связанным с подготовкой и осуществлением Полоцкого Собора, а в дальнейшем с интеграцией бывших униатов в состав Русской Церкви. Прочность позиций Православной Церкви в белорусско-литовских губерниях после Полоцкого Собора была проверена восстанием 1863–1864 гг. Революционеры, выступавшие за возрождение Речи Посполитой с Белорусскими и Украинскими территориями в ее составе, призывали к восстановлению унии, но воссоединенные священнослужители и верующие предпочитали быть ограбленными, избитыми, принять мучительную смерть, но не соглашались вступать в ряды повстанцев, тем самым засвидетельствовав религиозную и народную справедливость упразднения унии в 1839 г.
Литература и источники
Dobrzyński, Z. Prawosławni a grekokatolicy w dawniej Polsce : 2 cz. / Z. Dobrzyński. – Warszawa, 1992 ; Kołbuk, W. Koścіoły wschodnіe w Rzeczypospolіtej około 1772 roku / W. Kołbuk. – Lublіn : Іnstytut Europy Środkowo Wschodnіej, 1998. – 460 s. – S. 50 ; Radwan, M. Carat wobec kościola greckokatolickiego w zaborze Rosyjskim 1796 – 1839 / M. Radwan. – Roma; Lublin : Polski instytut kultury chrzescijanskiej, 2001. – 504 s. ; Chotkowski,W. Dziejezniweczeniasw. UniinaBiałorusiiLitwiewswietlepamiętnikówSiemaszki / W. Chotkowski. – Kraków : Spół. WydawPol., 1898. – 205 s. ; Lencyk, W. TheEasternCatholicChurchandCzarNicholasI / W. Lencyk. – Romae; NewYork : UkrainianCatholicUniwersityPress, 1966. – 148 p. ; Likowski, E. DziejekościołaunickiegonaLitwieiRusiwXVIIIiXIXwieku / E. Likowski. – Poznań, 1880. – 495 s. ; Pełesz, J. GeschichtederUnionderruthenischenKirchemitRomvondenal-testenZeitenbisdieGegenwart / J. Pełesz. – Wien : W. Heintich, 1878 – 1880. – Bd. 1–2 ; Sosna Grzegorz, ksiąndz. HierarchiaiklerkościolaprawoslawnegowgranicachIIRzeczypospolitejiPolskipowojennejwXIX – XXIwieku / ksiąndzG. Sosna, m. AntoninaTroc-Sosna. – Ryboly: ORTHDRUK, 2012. – 1007 s. ; Zasztowt, L. Procesykarnenaziemiachlitewsko–ruskichpolikwidacjiuniiw 1839 roku / L. Zasztowt // PrzeglądWshodni. – T. II. – Zeszyt 3 (7). – 1992/93. – S. 611 – 631; Філатава А. Скасаванне уніі на Беларусі: гістарычнае асэнсаванне праблемы // Наш радавод. – Гродна, 1996. – Кн. 7. – С. 372—375. ; Упразднение греко-униатских монастырей в Западной России //Русская старина. – 1870. – Т. 1–6. – С. 527–538 ; Афанасий, (Мартос), архиепископ. Беларусь в исторической государственной и церковной жизни / архиепископ Афанасий (Мартос). – Минск : Белорусский Экзархат Русской Православной Церкви, 1990. – 299 с. ; Бобровский, П.О. Русская Греко-Униатская церковь в царствование императора Александра I. Историческое исследование по архивным документам П.О. Бобровского / П.О. Бобровский. – Санкт-Петербург: Типография В.С. Балашева, 1890. – 394 с. ; Белоруссия и Литва: исторические судьбы Северо-Западного края. – Минск: Издательский центр БГУ, 2004. – 407 с.: илл. – (Scriptoruniversitatis) ; Буглаков, М., священник. Преосвященный Георгий Конисский, Архиепископ Могилевский / священник М. Булгаков. – Минск: «Виноград», 2000. – 656 с. ; Боцяновский, В.Ф. Иосиф Семашко и воссоединение униатов / В.Ф. Боцяновский // Исторический вестник. Санкт-Петербург : Типография А.С. Суворина, 1893. – Т. 54. – С. 857–875 ; Галадза, П., свяшченнік. Літургічне питання і розвиток богослужень напередодні Берестейскоі уніі аж до кінця XVII століття / свяшченнік П. Галадза // Берестейська унія та внутрішне жіття Церкви в ХVII столітті: матеріали Четвертих Берестейських читань, Львів, Луцьк, Киів, 2 – 6 жовтня 1995 р. / ред. Б. Гудзяк. – Львів : Інститут Історіі Церкви Львівськоі Богословськоі Академіі, 1997. – С. 5–6 ;Галанов, М.М. Политика российского самодержавия и позиция Русской Православной Церкви в отношении католиков и униатов в годы царствования Павла I: дисс…. доктора наук : 07. 00. 02 / М.М. Галанов. – Санкт-Петербург, – 2014. – С. 292 ; Дмитриев, М.В. Между Римом и Царьградом: генезис Брестской церковной Унии 1595 – 1596 гг. / М.В. Дмитриев. – Москва : Издательство Московского университета, 2003.– 320 с. ; Дуров, М.А. Иосиф, митрополит Литовский, как поборник русских интересов в Северо-Западном крае / М.А. Дуров. – Вильна: Типография А.Г. Сыркина. – 1886. – 48 с. ; Дылевский, Е.В. Иосиф (Семашко), митрополит Литовский и Виленский, член Святейшего Синода / Е.В. Дылевский. – Санкт-Петербург: Типография журнала «Странник», 1869. – 148 с. ; Евгений (Булгарис), архиепископ. О лучшем способе воссоединения униатов с Православной Церковью / архиепископ Евгений (Булгарис) // Христианское чтение. – 1887. – Ч. 2. – С. 19–93 ; Канфесіі на Беларусі (канец XVIII – XX ст.) / В.В. Грыгор’ева [і інш.]; навук. рэд. У.І. Навіцкі. – Мінск : ВП “Экаперспектыва”, 1998. – 340 с. ; Канфессійны фактар у сацыяльным развіцці Беларусі (канец XVIII – пачатак XX ст.) / В.В. Яноўская [і інш.] ; навук. рэд. В.В. Яноўская ; Нац. Акад. Навук Беларусі, Ін-т гісторыі. – Мінск : Беларуская навука, 2015. – 496 с. ; Антоний (Зубко), архиепископ. О Греко-Униатской Церкви в Западном крае России / архиепископ Антоний (Зубко) // Сборник статей, изданных Св. Синодом по поводу 50-летия воссоединения с Православной Церковью западно-русских униатов. – Санкт-Петербург, 1889. – С. 38–76 ; Василий, (Лужинский), архиепископ. Записки Василия Лужинского, архиепископа Полоцкого и Витебского, члена святейшего правительствующего Всероссийского синода о начале и ходе окончательно совершившегося дела воссоединения греко-Униатской Церкви в Белоруссии и Волыни с православною российскою церковью, написанные в конце тысяча восемьсот шестьдесят шестого года / архиепископ Василий (Лужинский). – Казань : Казанская Духовная академия, 1885. – 312 с. ; Вигель, Ф.Ф. Воспоминания Ф.Ф. Вигеля: в 7 ч. / Ф.Ф. Вигель. – Москва : В Университетской типографии (Катков и Кº), 1865. – Ч. 7. – 146 с. ; Добрынин, Г. Истинное повествование или жизнь Гавриила Добрынина, им самим писанная в Могилеве и в Витебске. 1752 – 1823: в 3 ч. / Г. Добрынин. – 2-е изд. – Санкт-Петербург : Печатня В.И. Головина, 1872. – 380 с. ; Иосиф, (Семашко), митрополит. Записки Иосифа митрополита Литовского, изданные Императорскою Академиею Наук по завещанию автора: в 3 т. / митрополит Иосиф (Семашко). – Санкт-Петербург : Типография императорской Академии Наук, 1883. ; Киприанович, Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки, митрополита Литовского и Виленского и воссоединение западно-русских униатов с православною церковию в 1839 г. / Г.Я. Киприанович. – изд. 2-е испр. и доп. – Вильна: Типография И. Блюмовича, 1897. – 613 с. ; Киприанович, Г.Я. Исторический очерк православия, Католичества и Унии в Белоруссии и Литве с древнейшего до настоящего времени / Г.Я. Киприанович. – 2-е изд. – Вильна: Типография И. Блюмовича, 1899. – 236 с. ; Климов, Н.Ф., священник. Постановления по делам Православной Церкви и духовенства в царствование Императрицы Екатерины II / священник Н.Ф. Климов. – Санкт-Петербург : Лештуковская Паровая Скоропечатня П.О. Яблонского, 1902. – 138 с. ; Коялович, М.О. История воссоединения западнорусских униатов старых времен / М.О. Коялович. – Минск : Лучи Софии, 1999. – 400с. ; Коялович, М.О. О почившем митрополите Литовском Иосифе / М.О. Коялович. – Санкт-Петербург : Типография Департамента Уделов, 1869. – С. 13–14 ; Коялович, М.О. Смута в униатской среде в Белоруссии в 1802–1803 гг. / М.О. Коялович // Христианское чтение. – 1874. – №7. – С. 402–422 ; Крачковский, Ю.Ф. Пятидесятилетие воссоединения западнорусских униатов с православною церковью (1839–1889) / Ю.Ф. Крачковский. – Вильна: Издано на средства Виленского учебного округа, 1889. – 130 с. ; Круковский, А.В. Страничка из истории белорусского духовенства / А.В. Круковский // Русская старина. – Санкт-Петербург : Общественная польза, 1910. – Т. 143. – С. 240–245 ; Марозава, С.В.Уніяцкая царква ў этнакультурным развіцці Беларусі (1596–1839 гады) / С.В. Марозава; пад навук. рэд. У.М. Конана. – Гродна : ГрДУ, 2001. – 300 с. ; Миронов, Б.Н.Социальная история России периода империи (XVIII—начало XX в.): В 2 т.–3-е изд., испр., доп. / Миронов Б.Н. – Санкт-Петербург : Изд-во «Дмитрий Буланин», 2003, – Т. 1. – 548 с. – Т. 2. – 583 с. ; Морошкин М. Воссоединение Унии: исторический очерк // Вестник Европы. –1872. –Кн. 4. –С. 606–643. ; Назарко, Іриней, ЧСВВ. Киȉвські і Галицькі митрополити. Біографічні нариси (1590–1960) / Іриней Назарко. – Торонто : Видавництво отців Василіян, 1962. – 269 с. ; Носко, М. Униатская церковь в начале XIX века и подготовка к воссоединению с Православием: дисс. … канд. богословия / М. Носко, Московский Патриархат; Белорусская Православная Церковь; Минская Духовная Академия им. Свт. Кирилла Туровского, каф. Церковной Истории. – Жировичи, 2000. – 158 с.; Оржеховский, И.В., Теплова, В.А. «Польский вопрос» и правительственная политика на территории Беларуси в первой половине XIX в. / И.В. Оржеховский, В.А. Теплова // Выбраныя навуковыя працы Беларускага дзяржаўнага універсітэта – Минск: БДУ. – 2001. – С. 79–92 ; Пері, В. Берестейська унія у Римському баченні / В. Пері // Історичний контекст, укладнення Берестейськоі уніі і перше поунійне покоління: матеріали Перших Берестейських читань, Львів, Івано–Франківськ, Киів, 1–6 жовтня 1994 р. / ред. Б. Гудзяк. – Львів : Інститут Історіі Церкви Львівськоі Богословськоі Академіі, 1995. – С. 7–38 ; Пржецлавский О.А. Александр Семенович Шишков в 1824–1828 гг.: воспоминания О.А. Пржецлавского // Русская старина. – 1875. – Т. XIII. – С. 374–402 ; Романчук, А., священник. Греко-католическая Церковь в пределах Российской империи в первой трети XIX в.: проблемы и перспективы / священник А. Романчук // Церковно-исторический вестник. – 2008. – № 15. – С. 56–83 ; Романчук, А.А., протоиерей. Главная Семинария при Виленском университете: воспитание и образование католического духовенства униатского обряда / протоиерей А.А. Романчук // Веснік Гродзенскага дзяржаўнага універсітэта імя Янкі Купалы. – 2006.  № 4. – С. 3–10 ; Долбилов, М.Д. Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II / М.Д. Долбилов. – Москва : Новое литературное обозрение, 2010. – 1000 с. ;Римский, С.В. Конфессиональная политика России в Западном крае и Прибалтике XIX столетия / С.В. Римский // Вопросы истории.  1998.  № 3.  С. 25–44 ; Романчук, А., протоиерей. Высокопреосвященный Иосиф (Семашко), митрополит Литовский и Виленский: очерк жизни и церковно-общественной деятельности / протоиерей А. Романчук. – Москва – Минск : Издание Общества любителей церковной истории, 2015. – 443 с. ; Смолич И.К. История Русской Церкви. С. 337–338).Смолич, И.К. История Русской Церкви 1700 – 1917: в 2 ч. / И.К. Смолич. – Москва : Издательство Спасо-Преображенского Валаамского мон-ря, 1997. – Ч. 2. – 799 с. ; Стрельбицкий, И.Х. Пятидесятилетие воссоединения белорусских униатов (1839 – 1889): ист. очерк / И.Х. Стрельбицкий. – Вильна : Губернская типография, 1889. – 61 с. ; Сушков, Н.В. Воспоминания о митрополите Литовском и Виленском Иосифе и об уничтожении Унии в России / Н.В. Сушков. – Москва : Университетская типография, 1869. – 39 с.; Толстой, Д.А. Очерк служения митрополита Литовского Иосифа, скончавшегося в 1868 году. (Извлечение из отчета г. обер-прокурора Святейшего Синода графа Д.А.Толстого за 1868 год) / Д.А. Толстой // Христианское чтение. – 1869. – Ч. 2. – С. 1077–1110 ; Филарет, (Дроздов), митрополит. Собрания мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского по учебным и церковно-государственным вопросам, издаваемое под редакциею преосвященного Саввы, архиепископа Тверского и Кашинского: в 7 т. / Ф. Дроздов, митрополит. – Санкт-Петербург; Москва: Синодальная типография, 1885–1887. – Т. 2. С. 446–451 ; Филевич, И.П. Вопрос о воссоединении западно–русских униатов в его новейшей постановке / И.П. Филевич. – Варшава : Типография Варшавского учебного округа, 1891. – 31 с. Філатава, А. Палітыка царскага ўраду ў адносінах да уніяцкай царквы (1772–1838) / А. Філатава // Брэсцкай царкоўнай уніі – 400: матэрыялы Міжнар. навук. канф., Брэст, 8-9 кастрычніка 1996 г. / рэд. А.А. Акінчыц. – Брэст : БрДУ, 1997. – С. 84–88 ; Філатава, А.М. Хрысціянскія канфесіі пасля далучэння Беларусі да Расійскай імперыі (1772-1860) / А.М. Філатава // Канфесii на Беларусi (канец ХVІІІ – ХХ ст.) / В.В. Грыгор’ева [і інш], навук. рэд. У.І. Навіцкі. – Мінск : ВП “Экаперспектыва”, 1998. – С. 5–28 ; Хлебцевич, И.А. Иосафат Жарский провинциал Литовских базилианских монастырей, впоследствии епископ Пинский / И.А. Хлебцевич. Гродно : Типо-литография С. Лапина, 1897.  93 с. ; Хойнацкий, А.Ф. Западнорусская церковная Уния в ее богослужениях и обрядах / А.Ф. Хойнацкий.  Киев : Типография Киевопечерской Лавры, 1871.  475 с. ; Фотинский, О. Иоанн Красовский, униатский архиепископ Полоцкий и Луцкий / О. Фотинский // Литовские Епархиальные Ведомости. – 1894. – № 15. – С. 131 ; Чистович, И. Пятидесятилетие (1839–1889) воссоединения с православной церковью западно-русских униатов: обзор событий воссоединения в царствование императора Николая I / И. Чистович. – Санкт-Петербург : Синодальная типография, 1889. – 64 с. ; Шабатин, И. Из истории воссоединения белорусских униатов / И. Шабатин // Журнал Московской Патриархии. – 1949. – № 8. – С. 37–49; 1951. – № 2. – С. 35–47; № 6. – С. 59–63; № 10. – С. 47–54; № 11. – С. 51–60 ; Шавельский, Г., протопресвитер. Последнее возсоединение с православною церковию униатов Белорусской епархии (1833–1839 гг.) / протопресвитер Г. Шавельский. – Санкт-Петербург : Типография «Сельского вестника», 1910. – 380 с. ; Янковский, П., священник. Записки сельского священника / священник П. Янковский. – Минск : Свято-Петро-Павловский собор, 2004. – 380 с.: илл.; Шеститко, В. Латинизация Греко-католической Церкви в Речи Посполитой: исторический, литургический и канонический аспекты; дипломная работа / В. Шеститко; Московский Патриархат; Белорусская Православная Церковь; Минская Духовная Семинария, каф. Церковной Истории. – Жировичи, 2009. – 81 с. ; Шеститко, В., священник. Персональный состав Секретных комитетов по униатским делам в 1835–1839 гг. / священник В. Шеститко // ХРОНОС. Церковно-исторический альманах. Минск : Изд-во Минской духовной академии, 2017. – №4. – 170 с. – С. 55–82 ; Акты, издаваемые Виленскою Археографическою комиссиею. – Вильна : Типография А.Г. Сыркина, 1889. – Т. XVI: Документы, относящиеся к истории церковной Унии в России. – 704 с. ; Записка об упразднении греко-униатских монастырей в Западной России 28 февраля 1828 года. // Русская старина. –1870. –2 изд. –Т.1. –С. 517–538 ; Полное Собрание Законов Российской Империи : Собрание первое : С 1649 по 12 декабря 1825 года : в 48 т. – Санкт-Петербург : Печатано в Типографии II Отделения Собственной ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Канцелярии, 1830. – Т. 23. –№ 17199. –С. 509–511,–№ 17333. –С. 699–700, –№ 17384. –С. 722–723,–№ 17391. –С. 791–793 ; –Т. 26. –№ 19263. –С. 24–31, –№ 19595. –С. 338, –№ 19706. –С. 486 ; –Т. 29. –№ 22226. –С. 670–671 ; –Т. 19. –№ 14042. –С. 827–833 ;–Т. 20. –№15028. –С. 953–954 ; Полное Собрание Законов Российской Империи : Собрание второе : С 12 декабря 1825 года по 28 февраля 1881 года : в 55 т. – Санкт-Петербург : Печатано в Типографии II Отделения Собственной ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Канцелярии, 1830–1885. – Т. 2. –№ 1449. –С. 877–878 ; – Т. 8. № 6161. –С. 244–246 ;–Т. 15. –Ч. 1. –№13141.– С. 53,–№13395. –С. 290, –№13728. –С. 537; –Т. 18. –№17111. –С. 526 – 527. Российский государственный исторический архив в Санкт-Петербурге: –Ф. 1661. – Оп. 1. – Д. 416, 415, 418 ; – Ф. 796. – Оп. 205. – Д. 172, 179, 188, 291, 292; – Оп. 8. – Д. 24165 ; – Ф. 797. – Оп. 6. – Д.22468,22303,22984,22641, 22653, 22665, 22666, 22672, 22708, 22711, 22742, 22777 ; – Оп. 16. – Д. 38385 ; – Оп. 87. – Д. 11, 18, 23, 30 ; –Ф. 824. –Оп. 2. –Д. 23. Л.
Полное собрание законов Российской империи : собр. 2. – Т. 8. – Отд. 1. – Санкт-Петербург : Печатано в Типографии II Отделения Собственной ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Канцелярии, 1834. – 832 с. № 6161. с.

(7)

История Православия в трудах архиепископа Могилевского Георгия КонисскогоЖизнь и церковная деятельность архиепископа Могилевского Георгия (Конисского) изучены достаточно полно, хотя «белые пятна» в осмыслении отдельных периодов в его непростой биографии сохранились до сегодняшнего дня. Невозможность постигнуть всю глубину личности святителя отмечал еще его биограф М.Г. Павловский. «Мы не знаем ни его характера, ни образа жизни, ни его привычек и склонностей», – пишет ученый, – «Он стоит перед нами, как учитель Академии, как политический деятель, как пастырь, как проповедник; но мы не видим его безотносительно к должностям и занятиям, не видим человека, не знаем Конисского, так сказать, дома, как будто он жил только для других, – как будто в жизни его не было ни одного действия, которое было бы делом не для общества» [1, с. 3-46]. К таким малоизвестным фактам в жизни архиепископа Георгия относится его занятия историей.
После архиепископа Могилевского Георгия осталось большое историческое наследие. Исключительное место в нем занимают труды по истории Православия. Интерес Георгия (Конисского) к историческому прошлому Православной церкви Беларуси, Литвы и Украины не случаен. Он объясняется, прежде всего, церковной деятельностью архиепископа Могилевского, связанной с защитой гражданских прав православного населения Речи Посполитой хотя, по замечанию М.Г. Павловича, «видно, что Конисский по призванию и по образованию был историк; видно, что он любил историю, и что она составляла обычное его занятие» [1, с.4].
Свои первоначальные знания по церковной истории будущий архиепископ Могилевский получил еще, будучи студентом Киево-Могилянскай академии. Позже он пополнил их за счет самостоятельного изучения древнерусских летописей, западных и польских хроник, полемической богословской литературы второй половины XVI – XVII вв., трудов античных авторов, польских и российских историков, на которые часто ссылается при изложении и обосновании своих исторических взглядов. Приобретенные знания были подкреплены собственными наблюдениями над религиозно-конфессиональной ситуацией, сложившейся в Речи Посполитой в середине и второй половине XVII – XVIII вв., отличавшейся крайней нетерпимостью к православному меньшинству [3, с.206-356].
Одним из первых шагов епископа Георгия при вступлении на Могилевскую кафедру (1755 г.) стала систематизация епархиальной документации и формиравание архива, которого до прихода святителя не существовало. Хорошо зная законодательство Речи Посполитой, он понимал значение сохранившихся документов для обоснования гражданских прав православного населения Речи Посполитой. Один из его предшественников епископ Сильвестр Четвертинский отмечал, что при пожарах во время Северной войны погибло множество фундушевых грамот могилевской кафедральной церкви Св. Спаса, Св. Троицкой церкви Мстиславля и других храмов и монастырей единственной в Речи Посполитой православной епархии, сделав соответствующую запись в городских Могилевских книгах [4]. Несколько позднее об этом же в Св. Синод сообщал другой епископ Могилевский Иероним Волчанский: «Во время шведской войны в Польше многие города, села и деревни, также церкви и монастыри благочестивые разграблены, а иные сожжены, как и город Могилев со всеми церквами и кафедрою в то время от неприятеля спасен и архив со всеми документами сгорел, а уцелевшие расхищены» [5].
Однако были и другие причины гибели церковных документов. Зачастую это было связано с целенаправленной деятельностью католических верхов, которые прятали королевскее привилеи на свободное отправление обрядов православным населением, фундушевые записи на земельные владения под угрозой «не только лишения своего благословления, но и … кары Божией» [4].
Подтверждением подобных акций может служить нападение католических миссионеров и шляхты в 1751 г. на Марков монастырь в Витебске. Как сообщал игумен монастыря Иакинф Пелкинский, святыня была разграблена, монахи разогнаны, документы и привилеи насильно отобраны. Позже они погибли при пожаре доминиканского монастыря [6, Лл.1-2]. Неудивительно, когда после смерти епископа Иеронима Волчанского возник вопрос о поставлении на Могилевскую кафедру новога иерарха и Св. Синод обратился к наместнику могилевскому иеромонаху Иакову Ильницкому и киевскому митрополиту Тимофею с просьбой разыскать в местных архивах древние грамоты и привилеи на Белорусскую епархию, то и тот, и другой вынуждены были ответить, что таковых «не сискалось» [2, с. 116-118].
Первое знакомство епископа Георгия с епархиальной канцелярией поразило его упадком и запустением. «В архиве катедральной здешней и канцелярии, — писал он в Синод, — никакого порядку не нахожу; присланные из … Синода указы к антецессорам моим некоторые пособирал я, и не знаю все ли, особливо что репортов при указех також и черних о отнятии на унию церквей и обидах священству прошедших годов учиненных доношений нет… потому знать не могу, что в … Синод представлено и что нет, и справки учинить о том нет с кого, на умерших все слагается [7, л. 283 ]. Не случайно свою церковную деятельность архиепископ начал со сбора королевских грамот и привилеев, которые получала Могилевская православная епархия за все время своего существования. Он внимательно изучил законодательство Речи Посполитой о правах православных, составил реестр отобранных церквей. В поисках исторической правды епископ Георгий неоднократно обращался за помощью в Св. Синод и коллегию иностранных дел, передавая туда сведения о всех случаях ограничения прав православных. Уже в 1757 г. епископу Могилевскому было передано одиннадцать документов на владения Могилевской кафедры, обнаруженные в архиве князя А.Д. Меньшикова, а также копии синодальных указов и формуляры донесений прежних епископов, в которых имелись сведения о православных храмах, захваченных униатами [8, лл. 2-5]. Именно эти документы составили реестр отобранных церквей и положили начало знаменитому «Архиву Конисского» [9]. Документы «Архива» использовались православными в тяжбах с униатами. Обоснованная исторически и подтвержденная документами защита позиций православных в Могилевской епархии дала возможность иерарху в конце своей жизни сказать: «В бытность моего архиерейства еще не была отнята ни одна церковь».
В 1765 г., находясь в Варшаве по случаю представления новому королю Станиславу Августу Понятовскому и получению от него подтвердительной грамоты на епископскую кафедру, архиепископ Могилевский подает «Мемориал об обидах православным», состоящий из 20 пунктов и реестр всех случаев угнетения православных в Речи Посполитой, которые имели место за время его епископства с приложением списка церквей, отнятых в унию [10, с. 372- 418]. Основанный на свидетельствах неопровержимых документов, «Мемориал» содержал просьбу позволить свободный переход всем желающим из унии в Православие. Таким образом, вместе с заботами об укреплении материальной базы единственной православной епархии Речи Посполитой, архиепископ Георгий прилагал большие усилия к поискам документов, подтверждавших и восстанавливающих права православного населения вверенной ему епархии. Исторические разыскания епископа Георгия служили решению жизненноважных для православного населения Беларуси задач.
В 1767 г. он публикует в Варшаве свою новую работу «Права и вольности, исповедующих греко-восточную веру в Польше и Литве» [11], ставшую незаменимым историко-юридическим справочником в спорных вопросах между православными и униатами. Практическая ценность книги преосвященного Георгия была признана Св. Синодом: «Оную книгу для случающихся впредь справок взнесть в список и хранить в канцелярии Св. синода с Указными книгами, а для удобнейшего чтения перевесть … на российский язык» [12, л.1]. Перевод книги был выполнен известным синодальным переводчиком Лукою Сичкаревым. Значение предпринятого епископом Могилевским исторического исследования было высоко оценено его современниками и последователями. Так, архиепископ Филарет (Гумилевский), работая над историей Русской церкви, писал: «Конисский основывал свои суждения не только на мыслях веры, но и на государственных постановлениях самой Польши» [13, с.367].
Первой попыткой изложения истории Православия белорусских землях от истоков до «недавних лет» с краткими биографическими сведениями об ее иерархах является «Историческое известие о епархии Могилевской, в Белой России состоящей, и о епархиях, в Польше бывших, благочестивых, т.е. греко-восточного исповедания, кои римлянами обращены на унию или соединены с Римскою церковию» с приложением «Каталога православных епископов Могилевских» [14, ч. 2, с. 187-217]. Написанное после 1774 г., глубоко и обосновано, с привлечением широкого круга разнообразных источников, исследование стало первой попыткой систематического изложения истории православных епархий Беларуси с краткими биографическими сведениями об их иерархах. Именно это исследование положило начало последовательному изучению истории Православной церкви Киевской митрополии, которую продолжил его внучатый племянник протоиерей Иоанн Григорович. Он не только собирал и публиковал матриалы, отображающие историю Православной Церкви Беларуси, Литвы и Украины, но и досканально исследовал архиерейский архив и архив духовной консистории Могилева, монастырей Мстиславля, Орши и Полоцка. Собранные материалы легли в основу первой работы известного археографа: «Белорусская иерархия» (1824 г.). Тематически она явилась продолжением «Каталога православных епископов Могилевских» Георгия Конисского, дополняя и уточняя его сведениями биографического характера о Могилевских, Витебских, Полоцких православных и униатских епископах. В работе содержится также краткий очерк истории Могилевской семинарии, единственной в Речи Посполитой православной духовной школы со списком ректоров и префектов. Одновременно это была первая попытка осмысления значения православной семинарии, основанной архиепископом Могилевским, в контексте той религиозно-конфессиональной ситуации, которая сложилась на белорусских землях к середине XVIII в. [15].
Центральной проблемой исторических поисков Георгия (Конисского) стала история Брестской церковной унии. Ликвидация ее последствий на белорусских землях была главной задачей его архипастырской деятельности. Ее изучению он и посвятил «Записки о том, что в России до конца XVI в. не было никакой унии с Римской церковью» [16]. Поводом к созданию этого исторического исследования послужило распространяющееся официальными властями Речи Посполитой во второй половине XVIII в. суждение, будто бы население Беларуси и Украины были униатами и до заключения церковной унии в 1596 г. Основанием для подобного утверждения являлось послание («эпистолия») митрополита Киевского Мисаила (около 1475 – 1480 гг.) к папе Сиксту IV от 14 марта 1476 г., в котором содержалась жалоба на католиков за притеснения православных и просьба о восстановлении мира между жителями Великого княжества Литовского «во едину любовь Христову». На основании этой «эпистолии» униатский митрополит Ипатий Потей в 1605 г. заявил, что уния на Руси существовала и до 1596 г. В середине XVIII века, когда в Речи Посполитой возник диссидентский вопрос, правительственные круги вновь оживили эту проблему. Разоблачению искусственно распространяющегося заблуждения и была посвящена работа архиепископа Могилевского.
Святитель обратился к своему ученику и сподвижнику епископу Слуцкому Виктору (Садковскому) с просьбой прислать ему из Польши нужные для работы материалы. В своем письме архиепископу Георгию от 1792 г. епископ Виктор писал: «Подобных упомянутых в письме Вашем экземпляров книжек <…> собрал несколько, коих не упущу по верной оказии доставить Вашему Высокопреосвященству» [17].
Источниковая база «Записок», позволяющая воссоздать церковную жизнь населения Беларуси и Украины в XV– XVI вв., необычайно разнообразна и широка. Она представлена не только древними (греческими и латинскими) авторами, но и средневековыми польскими, белорусскими и украинскими. Автор хорошо знаком с работами идеологов церковной унии – Петра Скарги и Антонио Поссевино. Епископ Могилевский постоянно обращается к исследованиям М. Стрыйковского, Я. Длугаша, М. Кромера, Ч. Барония и др. авторов, современников описываемых ими событий. Большой и разнообразный материал, который приводит архиепископ Георгий, дает представление о том, какого рода книги были нужны преосвященному.
По форме изложения «Записки» Георгия Конисского относятся к жанру богословско-полемической и апологетической литературы, столь распространенному на белорусско-украинских землях в конце XVI – первой трети XVII вв., и, скорее всего, являются продолжением этой литературы. Святитель как бы связал между собою «век нынешний и век минувший», перенеся думы, чаяния и надежды православных мыслителей прошлого в новые условия конца XVIII в.
«Записки» архиепископа Георгия состоят из двух частей. В первой части автор полемизирует с доводами католических историков об истоках христианства на Руси и распространением Православия на древнерусских землях. Во второй части – последовательно и обоснованно доказывает, что имеющиеся в их распоряжении материалы не дают основания для утверждения суждения о том, что до 1596 г. на Руси (Украина и Беларусь) существовала уния с Римом. Таким образом, Георгий Конисский создал православную концепцию церковной унии, которая легла в основу работ всех православных исследователей церковной унии XIX века. Новые материалы, полученные современными исследователями, лишь подтверждают ее правоту.
К историческим работам Георгия Конисского следует отнести и его дневник «Мысли» [18]. В нем, как и в знаменитом «Архиве» – история времени, размышления христианского мыслителя о жизни православного населения, боль за народ, у которого власти отняли его веру.
Таким образом, исторические взгляды и историческая позиция Георгия Конисского определялись, прежде всего, пониманием того, что бесправное положение, в котором оказалась Православная церковь и православное население белорусско-украинских земель в XVIII веке, угрожает ее существованию и свидетельствует о ее скором исчезновении. Защита Православия требовала от иерарха не только точной картины состояния церковной жизни, но и хорошего знания законодательства Речи Посполитой, которое бы давало возможность вести борьбу за его сохранение. Именно этим определяется реализм картины нарис ованной первоиерархом в его исторических работах. Свои труды архиепископ Могилевский создавал без права на ошибку. Точность, свойственная его работам, позволяет современным историкам церкви использовать исторические работы архиепископа Могилевского как достоверный источник по изучению конфессиональной истории Беларуси.
Список литературы
1.Павловский М.Г. Георгий Конисский, архиепископ Могилевский // Христианское чтение. – Спб., 1873. № 1.
2. Буглаков Михаил, свящ., Преосвященный Георгий Конисский, Архиепископ Могилевский. – Мн.: Виноград, 2000.
3. Беднов В.А. Православная Церковь в Польше и Литве (по VOLUMINA LEGUM) – Мн.: Лучи Софии, 2002.
4. Шпагинский Н., свящ.– Киевский митр. Арсений Могилянский и состояние киевской митрополии в его правление (1757– 1770). – Киев. 1907.
5. РГИА.Ф. 796. Оп. 46. Д. 343.
6. РГИА.Ф. 796. Оп. 46. Д. 343.
7. РГИА. Ф. 796. Оп. 35. Д. 493.
8. РГИА. Ф. 796. Оп. 38. Д. 135.
9.Конисский Г. Собр. соч. Георгия Конисского, архиепископа белорусского с портретом и жизнеописанием его. Изд. прот. Иоанном Григоровичем. Ч. 1- 2. — Спб: тип. Рос. акад., 1835; То же. Ч. 1—2. Спб.: тип. А. Вейсмар, 1861.
10. Документы, объясняющие историю западнорусского края и его отношения к России и Польше». – Спб., 1865. Сравни: Носов К.В. Русская политика в диссидентском вопросе в Польше 1762-1766 гг. – Польша и Европа в XVII веке. Международные и внутренние факторы разделов Речи Посполитой. – М., 1999;
11. Конисский Г. Собр. соч. изд. 2-е. Ч. 1.
12. РГИА. Ф. 796. Оп. 58. Д. 320.
13. Обзор русской духовной литературы. Изд.3-е. — Спб., 1884.
14. Конисский Г. Собрание сочинений Георгия Конисского, архиепископа белорусского с портретом и жизнеописанием его. Изд. прот. Иоанном Григоровичем. – Ч. 1 – 2. – Спб: тип. Рос. акад., 1835.
15. Грыгаровіч І.І. Беларуская іерархія. – Мн.: Беларуская Энцыклапедыя, 1992.
16. Собр. соч. Георгия Конисского. Ч. 2. С. 197– 217. Отдельное издание: Записки преосвященного Георгия Конисского о том, что в России до конца XVI века не было никакой унии с Римской церковью». – М.: Унив. тип., 1847.
17. Могилевские губернские Ведомости. 1859. № 90.
18. Собр. соч. Георгия Конисского. Ч 2.C. 155-196.

(8)

Актуализация языка проповеди в Полоцкой православной епархии (пост-полоцкий период)Последствием Полоцкого церковного собора явился непростой путь возвращения сотен тысяч униатов белорусских земель к практике православной жизни. По меткому замечанию Г.Я. Киприановича, «дело воссоединения совершилось, но далеко еще не завершилось в 1839 году» . Более чем 200-летнее пребывание православных в составе греко-католической церкви оставило заметный след в сознании верующих. Известно, что униатская церковь в первой трети XIX века в своей обрядности имела многие черты, скорее западной христианской традиции нежели восточной. Многие бывшие униаты после 1839 г., формально считавшиеся православными, по разным причинам (зависимость крепостных крестьян от помещиков, активная миссионерская и храмостроительная деятельность римо-католиков, тайное обучение основам католической веры и польскому языку, устанавление новых местночтимых праздников), посещали костелы, исповедовались у ксендзов, т.е. являлись католиками на практике . Даже спустя четверть века после Полоцкого собора для чиновников,приезжавших с проверкойв белорусские губернии из России,страна представлялась католической и польской. Их официальные доклады свидетельствуют о том, что православное население древнейшей православной кафедры, по большей части сельское, не оставило старых униатских привычек. При встречах крестьяне вместо обычного приветствия «здравствуйте» говорили «нех бендзе похваленный Иезус Христус», в церквях ложились «крестом», ползали на коленях, пели католические канты, после православной литургии шли в костел слушать проповедь ксендза, в торжественные дни вместе с католиками участвовали в костельных процессиях, носили хоругви, кресты и т. п .На исповеди кающиеся прихожане просили для себя у священника какую-нибудь епитимью: лежание в церкви на полу с распростертыми крестом руками, ползание на коленях вокруг церкви и т.д. При причащении причастники становились рядами на колени, и священник, обходя ряды, по порядку преподавал Святые Тайны. Крестный ход тоже имел особенности. Во главе крестного хода шел кто-либо из прихожан с барабаном в руках. При выходе из алтаря священника, он предшествовал ему в церкви, а по выходе из церкви шел впереди икон и креста и выбивал известные ему барабанные пьесы. По возвращении в церковь барабанщик впереди священника входил в алтарь царскими вратами и, обошедши вокруг престола, в «пономарке» оставлял свой инструмент . Все эти традиции униатская церковь переняла у католиков и передала от воссоединенных верующих в православную церковь.
Серьезной проблемой, с которой столкнулись православные иерархи Полоцкой епархии, была устоявшаяся еще с XVIII – начала XIX вв. традиция произнесения проповедей в униатских храмах на польском языке . В семейном быту бывшего униатского духовенства также преобладало польское влияние . Разговаривать на белорусском языке считалось неприличным, недостойным представителя образованного общества . Аналогичная ситуация существовала и в других православных епархиях. Даже в конце XIX в., по словам историка В. Татарова, в Холмской епархии: « … если люди приветствовали друг друга на белорусском, то униатский священник говорил своим прихожанам, что это для него – «нож в сердце» .
В ходе процесса воссоединения правящим архиереем Полоцкой епархии в 1838 г. был назначен епископ Василий (Лужинский) . Владыка хорошо знал все особенности вверенной ему епархии: широкое распространение польского языка среди привилегированного сословия, недоброжелательное отношение к православию чиновничества, богатство ксендзов и унизительная бедность православных священников, величественный вид костелов и разрушающиеся, ветхие православные храмы, безграмотное простонародье, молящееся на польском языке . Епископ понимал, что уничтожить расхождения в совершении обрядов между вновь воссоединенными и древлеправославными сразу нельзя. Если действовать на паству силой, то можно вызвать возмущение в народе и тогда католическое духовенство используетего сопротивление для прозелитизма. Полоцкий архиерей считал, что лучший способ религиозно-нравственного воспитания народа –путь постепенного искоренения униатскихтрадиций и, прежде всего, через обучение детей прихожан в церковно-приходских школах. «Самый коренной вопрос в жизни белорусского народа, – писал епископ, – это вопрос об открытии сельских училищ при церквях. Беларусь в течение веков подвергалась влиянию иезуитской цивилизации через Полоцкую иезуитскую коллегию. Можно только через школы привести белорусский народ к сознательному пониманию православной веры доблестных своих предков» . Полоцкий епископ настаивал, чтобы духовенство, преодолевая все препятствия, создавало при церквях школы, которые и должны стать единственным средством наставления прихожан в истинах веры . С 1834 г. по его настоянию духовенство Полоцкой епархии приступило к созданию в собственных домах училищ для обучения крестьянских детей . Епископ был уверен, что учащиеся дети, молясь «пославянски», постепенно обучат молитвам и родителей, пробудят у них интерес к православию. Понимая, что римскую веру поддерживает польская элита, архиепископ Василий обращал внимание на возвращение полоцко-витебскому краю «местного наречия», т.е. разговорного белорусского языка.Поэтому особое внимание полоцкий архиерей уделял произнесению воссоединенном духовенством проповедей и поучений к пастве «на родном языке».
Этому способствовала и политика правительства императора Николая I,направленная на деполонизацию белорусских губерний .Исходя из представления о воссоединенных территориях как исконно русских, российское правительство одной из своих важнейших задач считало реорганизацию образования на началах полностью исключающих польское и католическое содержание.Одним из результатов этой политики стало формирование Белорусского учебного округа (1829–1850), охватившего своей деятельностью всю этническую территорию белорусских земель, включая Белостокскую область.Дополнительные пункты уставаучебного округа объясняли цель его создания — «необходимость обучения юношества в соответствии с особенностями Белоруссии» и предписывали «обучать Закону Божию для каждых вероисповеданий и местному языку» .Польский язык был исключен из программ образования. Лишь в западных губерниях округа он изучался как отдельный предмет.
Другим направлением правительственной политики являлось очищение греко-католической церкви от латинизмов. Началом ее реализации можно считать указ российского императора от 9 октября 1827 г., который предписывал«принимать в базилианские монастыри униатов, хорошо знающих славянский язык и чин греко-восточного богослужения», а «… при совершении богослужения и прочих священных обрядов не употреблять иного языка, кромеприродного,свойственного унии церковнославянского, в проповедях и в обучении закону Божию духовенство должно применяться к наречию, коим говорят местные жители приходских церквей» . Исследователь унии П.О. Бобровский считает: «С приведением в исполнение основных положений Указа 9-го октября о реформе базилианского ордена должна была прекратиться латинизаторская миссия этого латино-польского института в русской унии… с падением ордена, который эксплуатировал унию для своих собственных чисто латинских интересов, русская уния должна была рано или поздно угаснуть, и русская церковь в западном крае должна была стать вполне русской не только по имени, но и по форме, содержанию и духу» .Следует заметить, что этот указ появился до появления записки Иосифа (Семашко) «О положении в России униатской церкви и средствах возвратить оную в лоно Церкви Православной», в которой были обозначены конкретные меры, направленные на возвращение униатов в Восточную церковь.
Своим указом правительство, безусловно, актуализировало проблему языка проповеди, но не решило ее. Только 16 декабря 1839 г., уже после проведения Полоцкого церковного собора,в Св. Синод был направлен новый правительственный указ«О произнесении поучений в западных губерниях России в церквях на простом и понятном языке» , которым повелевалось, «… чтобы приходские священники в губерниях: Витебской, Могилевской, Киевской, Подольской, Волынской, Минской, Виленской, Гродненской и Белостокской по возможности читали в церквах в воскресные и праздничные дни проповеди на простом общепонятном языке, или изъясняли в виде бесед катехизис» .
После получения этого указа 24 декабря1839 г. епископ Василий попытался провести его в жизнь . Однако сделать это было совсем не просто, поскольку польский язык употреблялся не только на всех уровнях униатской иерархической лестницы, но и среди широких кругов униатского духовенства. Только 21 апреля 1841г. из Белорусской (Полоцкой)духовной консистории последовал приказ духовенству «к точному и непременному исполнению Высочайшего Его Императорскаго Величества повеления», в котором содержалось требование: «…1) предписать всем настоятелям монастырей Белорусской епархии указами, дабы они или сами в воскресные и праздничные дни читали проповеди на простом общепонятном языке, или изъясняли в виде бесед пространный Катехизис, о разослании коего подведомственному духовенству сделано 2 уже распоряжения, или избрали к исполнению столь святой обязанности способнейших из подчиненных им иеромонахов, предваряя, что за малейшее упущение или нерадение по сему предмету как сами настоятели, так и избранные ими иеромонахи подвергнутся строгому взысканию. 2) Обязать всех благочинных под величайшею ответственностью по объявлении вверенному смотрению их духовенству упомянутаго указа служить причтом для подчиненных священников в точном и неупустительном исполнении воли Высочайшей в оном изображенной, и тщательно наблюдать, дабы всякий священник, способный из благочиния, в воскресные и праздничные дни на простом местном языке удобопонятном изъяснял в виде бесед Пространный катехизис, а прочие кроме изъяснения катехизиса читали проповеди, применив к образу познаний своих прихожан о нерадивых уже и вовсе уклоняющихся от сей святой обязанности священникам донести Консистории для подвержения таковых строгому взысканию и 3) в исполнение вышеозначенного предложения, представляя Его Преосвященству на архипастырское благоусмотрение проект, не благоугодно ли будет Его Преосвященству сделать распоряжение, дабы воспитанники Белоруской Семинарии, окончившие курс наук к вящей пользе Православной Церкви, кроме обыкновенных своих занятий упражнялись в сочинении проповедей и их уяснением пространного катехизиса на простом общепонятном языке» .
22 декабря 1843 г. как монашествующему, так и приходскому духовенству Полоцкой епархии последовало новое указание от консистории:«<…>бдительнейше заботиться учением прихожанам молитв и катехизиса на понятном народу языке, и чтобы непременно во все праздничные дни были в церквях произносимы проповеди или объяснялся на таковом языке, катехизис в роде бесед, под неминуемой ответственностью за нерадение священнослужителей, также настоятелей монастырей и благочинным, на которых возложено неослабное за сим наблюдение, с обязанием испытывать народ и священно-служителей и о успехе или неуспехе доносить Его Высокопреосвященству <….>» .
Однако исполнение этого указа в Полоцкой епархии шло чрезвычайно медленно и, по-видимому, встречало препятствия. Даже в 1862 г.ректор Полоцкой духовной семинарии архимандрит Анатолий (Станкевич) , проводя ревизию церквей Полоцкой епархии по заданию епископа Василия, столкнулся с ситуаций, когда молодые священники, только что окончившие семинарию, предпочитали преподносить слово Божие на польском языке. Ректор вынужден был обратиться к своим воспитанникам с назиданием: «Пусть молодые священники полюбят народный белорусский язык и отрешатся от школьной мудрости. Им надо беседовать с народом на их живом языке, тогда проповедь сделается живой и принесет великую пользу. Слово на неудобопонятном языке способно утомить и охладить слушателей. Пусть не забывают пастыри, что они призваны единственно для руководства пасомых к спасению, и потому должны не только не стыдится совершенно усваивать себе язык своих прихожан, но и прилагать к этому особое старание, так как это один из вернейших путей к достижению цели их призвания» .
Та же озабоченность о недостаточном использовании и плохом знании «местного наречия» студентами Витебской семинарии «в разговорах о предметах веры и нравственности» звучит в письме директора духовно-учебного управления при Св. СинодеК.С. Сербиновича к архиепископу Полоцкому и Витебскому Василию.
Иначе подошел к исполнению правительственного указа 1839 г. будущий митрополит Иосиф (Семашко).В ответ на указ императора о чтении проповедей на простонародном языке тогда епископ Литовский дал распоряжение по епархиальной консистории от 13 января 1840 г. «О введении по церквям проповедей на простом общепонятном языке, а также бесед из катехизиса» . Однако в пояснении относительно этого распоряжения сообщал, что дать какие-либо подробные наставления по его исполнению местному духовенству невозможно, поскольку на белорусско-литовских территориях населением употребляется множество «разнообразных наречий» . Поэтому митрополит Литовский предлагал: «<…>снабдить священников Литовской епархии образцовыми на русском языке проповедями по предметам, относящимся особенно к кругу приходских поучений, так как большая часть сих священников, получив прежде воспитание в польских училищах, не знают хорошо русского языка, и не будут в состоянии в своих поучениях на простонародных тамошних наречиях применяться к общему духу русского языка» . Образцовые проповеди на русском языке, по мнению митрополита, были необходимы, чтобы, с одной стороны, священники могли использовать незнакомую для них богословскую терминологию, которой в белорусских диалектах не существовало; с другой стороны, митрополит считал необходимым, чтобы воссоединенное духовенство училось говорить на одном языке с пасомыми, опираясь на более развитый родственный язык. Такой подход, думается, был вполне реалистичен и создавал предпосылки для формирования единого литературного русского языка, одним из диалектов которого, наряду с великорусским и малорусским являлся, по представлению епископа Иосифа, и белорусский язык.
Процесс возвращения белорусского языка в обиход православного духовенства оказался чрезвычайно сложным. Полоцкому святителю, также и как митрополиту Литовскому приходилось не раз через консисторию и благочинных убеждать священников в необходимости использования белорусского языка как языка поучений и проповедей .Только к 70-м годамXIX векаэто требование исчезает из документов консистории. Тем не менее, даже в 1890 году Полоцкий епископ Антонин(Державин), анализируя недостатки в религиозной жизни Витебской епархии, пишет: «Старики, воссоединенные из унии, в большинстве молятся еще на польском языке, средний возраст, а в особенности молодое поколение, обучавшееся и обучающееся в школах, знают молитвы на славянском» .
Таким образом, возвращение церковнославянского языка в практику богослужения и начало применения народных белорусских говоров в проповедях воссоединенного православного духовенства Полоцко-Витебской епархии явилось важным фактором на пути развития национального самосознания белорусов, способствовало процессу зарождения православной белорусской интеллигенции с ее обостренным чувством прошлого и глубоким интересом к тому историческому пути, который прошли восточные славяне на протяжении своего более чем тысячелетнего существования, восстановлению традиций православной культуры (Slavia orthodoxa). При этом, наряду с использованием местных белорусских диалектов в церковной практике, обучение в церковно-приходских школах литературному русскому языку с его научной лексикой и художественной литературой создавало возможность продвижения по социальной лестнице для бывших крестьянских детей и детей православного духовенства, а также способствовало духовному обогащению местного населения лучшими образцами русской и мировой культуры. Есть все основания полагать, что именно Православная церковь Беларуси стоит у истоков рождения современной белорусской нации.
Униатский проект, скорее, предусматривал постепенное, но неуклонное включение белорусов в польский этнос через распространение польского языка и католицизма. Деятельность православных белорусских иерархов, направленная против употреблявшегося в проповедях воссоединенным духовенством, получившим образование и воспитание в польских школах, польского языка, вел к повышению значения белорусского. Это опровергает широко распространившееся в последние годы мнение, высказанное еще В. Ластовским, что униатское духовенство говорило по-белорусски и уния была «запрауднай народнай верай» .

(37)

Православие на Беларуси
Священник Алексий Хотеев

1. Христианская миссия у славян

Настоящей публикацией мы начинаем новую постоянную рубрику в нашей газете. Рассказ об исторических судьбах Православия на Беларуси нужен не только по причине недостаточности методического материала по этой важной теме. Значение Православной Церкви в развитии белорусской культуры невозможно переоценить. Духовная жизнь народа определяет его материальное состояние. Кто понимает глубину своих духовных корней, тот пребывает непоколебимым под напором различных модных учений нашего смутного века.

Принятию христианской веры предшествует проповедь миссионера. Церковная миссия бывает внутренняя, направленная на утверждение веры, и внешняя — для ее распространения. Служение проповедника предполагает соответствующие дарования и законное послание духовной властью (лат. missio означает «посланничество»). Господь Иисус Христос непосредственно послал на дело благовестия апостолов, те же, в свою очередь, доверили это служение достойным преемникам. Так Церковь Христова распространяется среди народов: словом и примером жизни ее проповедников, исполненных благодатными явлениями знамений и чудес.
Нередко распространение веры в научно-популярной литературе именуется «христианизацией». Смысл этого термина не совсем ясен. В советские годы под «христианизацией» подразумевали насильственное обращение «низов». В настоящее время можно встретиться с таким мнением, что «миссия» — это пропаганда веры среди язычников, а «христианизация» — это закрепление веры у тех, кто уже формально принял христианство. Не совсем понятно, на чем держится «научность» такого словоупотребления. Получается, если человек принимает Христа, то он «христианизируется», но как назвать, когда кто-нибудь принимает учение Будды или Магомета? (Придумать соответствующий термин — это весьма насущная задача для современной науки.) Думается, что наиболее подходящим названием для подобных религиозных явлений будет слово «обращение» (ср. англ, conversion), поскольку всякая перемена веры сопровождается изменением образа жизни.
Вера христианская распространяется по тем же путям, что двигаются ее миссионеры. В давние времена путешествовать предпочитали по воде более чем по суше. Ведь прокладывать дорогу какому-нибудь торговому каравану через леса и болота, в опасности от туземцев и диких зверей, гораздо труднее, чем плыть по реке. Не случайно большинство средневековых городов Европы располагались по берегам рек и морей. Поэтому миссионеры появляются сначала там, где находятся княжеские резиденции, и торговые интересы собирают все окрестное население, занимающееся, как правило, охотой. Впоследствии земельная колонизация крестьянскими руками проложила большинство сухопутных дорог.
На Западе много потрудились в деле проповеди язычникам ирландские монахи. Их миссионерская традиция восходит к первому проповеднику — бритонцу Патрику. В 16 лет его захватили скотты и увезли на остров как пленника. После своего освобождения Патрик вновь появляется в Ирландии, но уже в другом качестве. В 432 г. он становится епископом-миссионером. В VI в., начиная с Колумбана — первого ирландского проповедника на материке, преемники Патрика уже странствуют по соседним землям, совершая «паломничество ради Христа». В северной Галлии, на юго-востоке Германии они основывают свои монастыри. Римские папы замечают успехи этой монашеской миссии в Европе и вменяют благовестнические функции в обязанности епископов. Движение на «варварский» Восток становится главным направлением латинских миссионеров. Много трудов было положено на обращение саксов. Немало совершалось и насилия над этим народом. Постепенно латинские проповедники приблизились к землям западных славян. В 968 г. главным центром «славянской» миссии стала епископская кафедра в Магдебурге.
Распространение христианской веры происходило также из Византии. После окончательного преодоления иконоборческого кризиса в 842 г. греческая Церковь окрепла внутренне, и это положило начало успеху проповеди вовне, особенно в славянских землях. В 863 г. вместе с изобретением азбуки начинается просветительская миссия свв. Мефодия и Кирилла среди славян. Святые братья были посланы Византийским императором Михаилом III к правителю Великой Моравии Ростиславу, т. к. князь сам пожелал принять греческих проповедников. В состав Великой Моравии тогда входили более мелкие княжества: Чешское, Моравское, Паннонское, Словацкое и Лужицкое. В 865 г. намерение крестить свой народ выказал болгарский царь Борис. Восточные обряды и греческое богослужение на родном языке вызвали у славян больше симпатии, чем латинская Библия и церковные подати проповедников из немецкого Магдебурга. Римский папа Адриан II решил поддержать своим авторитетом успехи славянской миссии святых братьев Мефодия и Кирилла и таким образом расположить их паству к Римской Церкви (неприязненные отношения между Римом и Константинополем в то время уже явно обнаружились). В 870 г. он рукоположил св. Мефодия в епископский сан. Однако мирной проповеди христианской веры в славянской среде не суждено было продолжаться. Войны с усиливающейся Германией привели к распаду Великой Моравии. Немецкие проповедники вместе с национальными обычаями покоренных племен уничтожали и славянское богослужение. Ученики свв. Мефодия и Кирилла были вынуждены бежать на восток — в Болгарию или на север — в Венгрию и Польшу.
Напрасно иногда говорят, будто еще не было ни Православной Церкви, ни Католической до Великого раскола 1054 г. Христианские проповедники с запада и востока встретились на славянских землях в IX в. Тогда открылись глубокие различия двух миссий. Латинские миссионеры везде изгоняли славянский обряд, по их проискам св. Мефодий был даже посажен в тюрьму. Очевидно, они не считали, что делают с греками общее дело. Миссия с востока подчиняла славян культурному влиянию Византии, но их земли не входили в территорию империи. Вслед за проповедниками не шли греческие администраторы и сборщики налогов. Служба на родном языке становилась подлинным просвещением для ума и сердца, почему славянский обряд распространялся гораздо быстрее латинского и был более плодотворным. Национальное богослужение открывало дорогу достойным местным представителям к священному сану, в то время как латинская миссия ее перекрывала. По этим и многим другим причинам греческая миссия среди славян подготовила в будущем образование на их землях нескольких национальных Церквей. Можно сказать, что еще прежде официального разделения Восточной Церкви и Западной различие их миссионерских принципов становилось таким же ощутимым, как разница в вероучении и обрядах.
Несколько в стороне от разворачивающихся событий жили русские славяне. Через их земли проходила важная водная артерия: торговый путь «из варяг в греки» по Днепру. Города Новгород, Смоленск и Киев своим происхождением были обязаны общим торговым интересам: здесь славяне во главе со своими старейшинами вели торг с варягами, которые славились не только разбойничьими набегами, но и купеческой предприимчивостью. Инициативные норманны ускорили процесс сложения русской государственности. В 907 г. под руководством Олега Вещего происходит набег на Константинополь. Мирный договор между русскими и греками показывает, что под властью Олега уже находятся Киев, Чернигов, Переяславль. Полоцк, Любеч и другие города. Хотя внешне тогда был просто разбойничий рейд с целью выкупа и грабежа, но государственные интересы просматриваются в позднейшем договоре Олега (911 г.), обеспечивающем вместо войны выгодную мирную торговлю.
К главному торговому пути по Днепру примыкали также торговые нити по его притокам. Припять, где был основан Туров, служила водным путем в Польшу. Березина со Свислочью, где находится Минск, и Двина, где торговым центром был Полоцк, связывали славян с литовцами. Особенно ценился собиравшийся на побережье Балтийского моря янтарь. Вообще русские реки были оживленными транспортными путями, летом по ним плыли на лодках, а зимой путешествовали на санях.
Варяжские купцы были хорошо знакомы с Православием, некоторые из них даже принимали крещение в Константинополе. «Многие же варяги были христианами», — замечает киевский летописец. Будучи одновременно ратными людьми, они иногда оставались на русских землях служить в княжеской дружине. При них могли находиться даже христианские священники. Так русские славяне, участвуя вместе со скандинавами в военных и торговых предприятиях, познакомились с «греческой» верой.
Однако варяги были весьма посредственными миссионерами. Они не старались о просвещении своих славянских собратьев. Тем более, что на своей родине, в Скандинавии, викингам был больше по вкусу воинствующий Тор, чем смиренный Христос. Но их любовь к путешествиям и знакомство с разными странами, воспетые в сагах, нередко поставляли их выше языческих предрассудков. Одна из таких саг повествует об исландском конунге Торвальде, который привлек ко крещению свой народ, а затем совершил поездку в Рим и Константинополь. На обратном пути через славянские земли он умер возле Полоцка и был похоронен у церкви св. Иоанна Предтечи. Значит, в Полоцке еще при норманнах был христианский храм. Это весьма любопытное свидетельство говорит не только о дальности плаваний варяжских конунгов (они углублялись в материк так далеко, что могли появляться даже на Каспийском море), но и о широком знакомстве русских с христианской верой.
Уже в договоре князя Игоря с византийцами в 944 г. ясно проводится разделение на крещеную и некрещеную Русь. Упоминается также соборная церковь св. Илии в Киеве. Св. княгиня Ольга принимает крещение в самом сердце Православия. Она пользуется услугами христианского духовного наставника Григория и старается воспитать веру в своем сыне и внуках. В дружине Святослава нашли свое место и христианские воины. Походы этого воинственного русского князя в уже крещеную Болгарию скрепили культурные связи двух стран. Так постепенно приготовлялось Крещение Руси при св. Владимире в 988 г.
Когда совершалось крещение новгородцев, в летопись вошла поговорка: «Путята крести мечом, а Добрыня огнем». Эти слова продолжают повторять и по сей день, мол, Русь была крещена насильно своими правителями. Но много ли свидетельств насилия? Митр. Иларион в слове «о законе и благодати» говорит: «Если кто и не любовию, но страхом приходил креститься, потому что благоверие Владимира со властью было сопряжено». Да, князя боялись, но его и уважали, его примеру следовали. Христианская миссия с востока не знала насильственных «крещальных» экспедиций. Люди принимали крещение вслед за своим вождем. Так было в соседних странах: в Чехии в к. IX в. при князе Борживое и Польше, когда князь Мешко женился на чешской княжне Домбровке в 966г.
Государство строится на принципе господства и подчинения. Власть можно держать вооруженной рукой, но как только она ослабеет, государство распадется. Только народное единство страны сохраняет ее при смене сильного правителя. Такое единство скрепляется общими для всех духовными законами. Язычество разделяет людей, а христианская вера их объединяет. Контакты с Византией располагали славян к культурному заимствованию, но для этого им самим надо было возвыситься, стать христианами. Именно знакомство с характером восточной миссии подготовило сознательный выбор Руси в пользу Православия.
«Воскресение», № 5 (46), 2003 г.

2. Что нужно знать о 992 годе

Уже более тысячи лет назад произошло образование государственного и духовно-нравственного строя древнерусских земель и народов, их населявших. Но и сейчас достоин внимания тот факт, что завершающая стадия формирования Киевской Руси, ее государственное устроение, ознаменовалась принятием веры христианской. В своей «Похвале» князю Владимиру митр. Иларион (сер. XI в.) прославляет его за крещение народа и восклицает: «Он правил не малой и не известной страной, а всей Русской землей, которая теперь известна и услышана повсюду». Принятие христианской веры ввело Древнюю Русь в семью цивилизованных народов.
Как известно, официальная дата Крещения Руси устанавливается по времени крещения киевлян в 988 г. С какого же момента можно отсчитывать преобладающее влияние христианской веры в землях Западной Руси, на территории современной Беларуси?
К сожалению, прямых исторических свидетельств тех времен сохранилось очень мало, поэтому наша любознательность может быть удовлетворена пока только догадками и предположениями исследователей. Внимание историка останавливается прежде всего на Полоцке и Турове как на наиболее развитых государственных центрах. Святой Владимир, креститель Руси, представляется в древних летописях человеком ревностным к утверждению христианской веры в своей стране, поэтому такие значительные уделы, как полоцкая и туровская земли, не могли остаться без его попечения. Известно, что в 992 г. князь Владимир разослал сыновей в разные области своего обширного государства, чтобы они были его наместниками в удельных центрах. Таким образом, Изяславу был отдан Полоцк, а Святополку — Туров.
Одним из мотивов разделения государства на уделы при святом Владимире следует признать его заботу о христианской миссии. В некоторых списках начальной летописи читаем, что в 992 г. второй митрополит Киевский Леонтий поставил епископов для Новгорода, Чернигова, Ростова, Владимира Волынского, Белгорода и других городов. Следовательно, святой князь хотел, чтобы его сыновья, которые были уже крещены, также, как и он сам, способствовали распространению Веры Христовой, для чего попечению каждого из них вверен был епископ. Хотя мы и не находим в летописи упоминания о епископах для Полоцка и Турова под 992 г., но, учитывая вышесказанное, должны со всей вероятностью полагать открытие Полоцкой и Туровской епархий в этом году. Во всяком случае, учреждение этих епископских кафедр нужно относить ко времени княжения святого Владимира.
Очень важно упомянуть также еще один город, с которым связано распространение
христианской веры. Это, построенный князем Владимиром для Рогнеды и их сына, Изяславль. Поскольку Полоцк был разорен войсками Владимира ок. 980 г. во время междоусобицы, то местопребывание Рогнеды и Изяслава с 985 г. было именно здесь. В этом городе княгиня Рогнеда приняла монашеский постриг с именем Анастасии в основанном ею Зиминском женском монастыре. Здесь воспитанный ею князь Изяслав своим добрым христианским примером тронул сердца современников. «Бысть же сей князь тих, и кроток, и смирен, и милостив, и любя зело и почитая священнический чин и иноческий, и прилежаша прочитанию божественных писаний, и отвращаяся суетных глумлений, и слезен, и умилен, и долготерпелив», — сообщает о нраве Изяслава летопись.
Для верующего человека крещение его страны — веха не просто историческая, а провиденциальная. Христианская вера исторична, она утверждает активность Бога во времени, Его Промышление о мире, Его связь с конкретными событиями и лицами, в отличие, например, от платонизма, который не придает большого значения истории, считая ее циклическим повторением во времени равноценных событий. Приходит «исполнение времен» и Господь призывает: «Иди и следуй за Мною», и вот народ, который услышал этот зов, начинает свой крестный путь, наполненный трудом, терпением скорбей. Но это путь во свете, т.е. исполненный высокого смысла, ясный в своей конечной цели: спасися сам и вокруг тебя спасутся тысячи. Вот как поэтично выразил духовное значение Крещения Руси свт. Кирилл Туровский: «Ныне зима… языческого кумирослужения апостольским учением и Христовой верою прекратилась… — Ныне весна красуется… — вера Христова, которая крещением пронизывает человеческое естество».

«Воскресение», № 6 (47), 2003 г.

3. Христианские законы в гражданском быту

Осенью прошлого 2002 года в Беларуси был принят закон о свободе совести и религиозных организациях. В преамбуле этого закона говорится, что государство будет строить свои отношения с религиозными организациями с учетом их влияния в истории страны. Православие названо здесь одной из «культурообразующих» религий белорусского народа. Но что понимается под вкладом Церкви в формирование культуры? Только ли это храмы, духовная письменность и иконография? История свидетельствует, что влияние Церкви выразилось не только в предметах материальной и духовной культуры восточных славян, но уже при самом образовании древнерусского государства оно сказалось в формировании гражданского строя.
Христианская Церковь явилась в Киевской Руси со своими внутренними законами, сложившейся организацией и наследием высоко развитой византийской культуры. У Церкви были как собственные своды обязательных правил-канонов, так и сборники государственных законов, не имеющие для нее обязательного значения, но освященные силой обычая, т.к. они употреблялись в Византийской империи. Православная вера проникла во все слои общества и, действуя на сознание своих последователей, привнесла нравственные законы в гражданский быт. Политическому мышлению русских князей прививалось правило подчинения младшего старшему, идеал свв. страстотерпцев Бориса и Глеба, которые не пожелали с оружием в руках противостоять своему брату Святополку, всегда высоко ценился в Киевской Руси. Гражданское правосознание знакомилось с неведомыми дотоле нормами судебной ответственности: например, Древняя Русь не знала такого повода к судебному иску, как брань, публичное оскорбление. В обществе образовался новый союз — церковные люди. Сюда относились собственно духовенство монашествующее (черное) и семейное (белое), церковнослужители, обслуживающие церковные учреждения, как то храмы и богадельни (поскольку богадельни имели вид больниц-интернатов, то к церковным людям относились и врачи, т.н. «лекари»), изгои — все лица, не имеющие определенного социального статуса: разорившиеся торговцы, князья, лишившиеся наследия, неграмотные поповские дети и др. Точно также подлежали церковной опеке люди, которых ранее оставили бы на произвол судьбы, — нищие, калеки, больные и одинокие старики. Все они были изъяты из подчинения князю и судились в Церкви по своему закону и по церковным обычаям, которые становились примером для всего общества. Особенно это отразилось на положении рабов, т.н. «холопов».
В языческой Руси рабство было состоянием совершенно бесправным и безвыходным. Раб принадлежал своему господину, им обеспечивался и им защищался от посягательства со стороны других вольных людей. Если же его господин отпускал на свободу, то он становился изгоем, лишенным покровительства. Церковь принесла в общество равенство всех перед Богом, Который есть Единый Господин и Судия. Во Христе нет уже ни раба, ни свободного, но кто крестился в состоянии раба, тот стал свободным в совести своей, кто крестился, будучи господином, тот стал рабом Христовым (Гал. 3,28; 1 Кор. 7,22). Церковь стала учить, согласно византийской практике, отпускать умирающему господину своих рабов на свободу, чтобы они по смерти поминали его за это доброе дело. В церковных имениях, которые жертвовали князья и бояре, все холопы становились лично свободными, но прикрепленными к земле крестьянами (не отсюда ли, от желания показать равенство крещеных холопов с их крещеными же господами, утвердилось за простыми земледельцами наименование «крестьян», т.е христиан, с которыми господа и обращаться должны по-христиански). Получившие свободу холопы могли наниматься на работу к землевладельцам, оставаясь при этом свободными рассчитаться и уйти от хозяина.
Особенное влияние оказала Церковь на семейные отношения. Христианская вера учит о святости брака и семейного союза. Чтобы прекратить языческие обычаи умыкания, т.е. кражи невесты у родителей, священникам вменялось в обязанность венчать создающиеся семьи, даже если в них уже есть дети. Князья предавали на епископский суд вопросы, связанные с нравственными поступками, куда стали относиться и дела семейные. Так мужьям запрещалось изгонять своих жен, чинить им и детям разные жестокости. Одновременно с этим женщине усваивалось право собственности: например, если муж был уличен в тяжком уголовном или государственном преступлении, его имущество уже не переходило всецело родственникам потерпевшего или в казну, но часть оставалась его жене и детям.
Поскольку представители Церкви, ее пастыри, выполняли функции учителей христианской веры и нравственности, то им княжеский суд усвоил рассмотрение целого ряда дел, не имеющих уголовного характера и касающихся нравственного образа жизни христиан. Сюда относились дела, связанные с нарушениями заповедей о почитании Бога: колдовство, кощунство, святотатство, исполнение языческих обрядов и др. Эти проступки судились исключительно епископским судом. Греховные деяния, которыми наносился нравственный и физический вред другим людям, например, драки, оскорбления, умыкание девиц, изнасилования, нарушения супружеской верности разбирались княжеским судьей с участием судьи церковного. Наконец, все дела, связанные с людьми церковными, т.е. священниками и монахами, церковными служителями и крестьянами, калеками и изгоями и другими, непосредственно находящимися под церковной опекой, кроме тяжких уголовных преступлений, судились одним епископским судом. Не будем забывать также о грехах, открываемых на исповеди, входящих в компетенцию священника-духовника, которые исправлялись его пастырским советом, — злоба, гнев, клевета, обман, зависть и проч. — в Церкви врачевались эти внутренние двигатели всех гражданских и семейных беспорядков. Проникая таким образом в разные сферы общественной жизни, Церковь очищала их от грубых языческих обычаев, воспитывала лучшие нравы и насаждала лучшие порядки.
Нет ничего удивительного в том, что нравственное влияние духовенства сказывалось и в государственных делах. Княжеские усобицы разделяли Русскую землю, но Церковь была едина и власть митрополита скрепляла единство страны. «Мы поставлены в Русской земле от Бога удерживать вас от кровопролития», — говорил митр. Никифор II киевскому князю Рюрику Ростиславичу в 1195 г. Епископы ходатайствовали перед князьями во время их стычек за жизни и имущество людей, осажденных в своих городах, служили посредниками в мирных переговорах. В Полоцке, например, епископ принимал участие в вечевых собраниях, судебных разбирательствах, выступал представителем всего княжества в заключении договоров с католическим Рижским архиепископом (в XIII в.), был одним духовным отцом для всех удельных правителей княжеского дома. В церквах хранились грамоты и привилеи князей, само название письмоводителей на Руси — «дьяки» — говорит о церковной их принадлежности. Влияние Православной Церкви при самом становлении государственного строя в землях-княжениях Киевской Руси шло не только на культурном, но и на цивилизационном уровне, и жизнь церковную невозможно было отделить от всех сфер жизни общественной.

«Воскресение», № 8 (49), 2003 г.

4. Книжность и просвещение

Христианскую веру можно считать религией слова по преимуществу. Не только потому, что Христос, Сын Божий, именуется в Евангелии от Иоанна «Словом» (Ин. 1,1). Само распространение Христианской Церкви связано со словом проповеди, книжностью, просвещением. Вместе со священником, совершителем богослужения, появляется и ученый книжник, творец и переписчик духовной литературы. «Великая бывает польза от чтения, — говорит первый русский летописец, — книги учат нас покаянию, ими приобретаем мудрость и воздержание, книги суть реки, питающие всю вселенную, они — источники мудрости, в книгах неизмерима глубина, ими мы утешаемся в печали».
Самыми первыми и важными книгами для просвещения являются книги Священного Писания. Переведенные на славянский язык первоучителями славянскими свв. Мефодием и Кириллом и их учениками в IX в., все они были известны в Древней Руси, за исключением книг Маккавейских Ветхого Завета. От тех времен сохранилось Евангелие, переписанное в Новгороде диаконом Григорием для посадника Остромира в 1056-1057 гг. Выдающийся славист Федор Буслаев в сер. XIX в. делал по этому памятнику заключения о влиянии христианской веры на славянский язык. Можно упомянуть также о Туровском Евангелии XI в., отрывок которого (часть Евангелия от Иоанна) с автографами знаменитого защитника Православия в Западной Руси XVI в. князя Константина Острожского, был открыт виленским художником Василием Грязновым. Книги Священного Писания, хоть и доступные славянам на их родном языке, нуждались в обьяснении, поскольку писались они в разное время и содержат как исторические сведения о жизни древних народов, так и образные выражения в форме притч, подобий, видений и проч, Из библейских толкований примечательно сочинение болгарского священника Иоанна «Шестоднев», в котором обстоятельно описываются шесть дней творения с объяснением некоторых природных явлений. Можно сказать, что это была своеобразная энциклопедия естествознания. Кроме того, к услугам русских книжников были переведенные с греческого языка Палеи (библейская история Ветхого Завета) и хронографы по древней истории Греции и Рима.
Еще одним разрядом книг, имеющих важное значение для правильной организации христианской жизни, являются книги богослужебные. Напрестольное Евангелие, Апостол, Псалтирь, Часослов, Октоих, Минеи, Служебник, Требник, Устав (Типикон) были необходимы каждому храму. Если вспомнить, что в древнерусских городах были не только соборы, приходские церкви и монастыри, но и многочисленные домовые храмы (немецкий хронист Титмар насчитывает 400 церквей в Киеве уже при св. Владимире), то будет понятна насущность вопроса об умножении числа богослужебных книг.
Из других видов церковной литературы ходили в обращении различные сборники поучений святых Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина, Григория Богослова, Иоанна Лествичника и иных отцов Церкви. «Изборники» князя Святослава 1073 и 1076 гг. включали в себя статьи не только церковного, но и светского содержания. Здесь находились сведения по географии и этнографии, о причинах природных явлений, таких как гром, дождь, молния и проч., не чуждые, правда, некоторых суеверных представлений например, о таинственной силе двенадцати камней-самоцветов. Была в этих сборниках также статья о правилах построения и оборотах речи, первая русская риторика. Уже в те времена любили читать рассказы о святых, содержащиеся в Патериках и Четьих-Минеях (в последних повествования помещены в календарном порядке по числам месяца). Фрагмент одной из древнейших славянских Четьих-Миней XI в. (за март месяц) был обнаружен в 1825 г. священником Михаилом Бобровским в Супрасльском монастыре под Белостоком. Во многих больших городах, где были княжеские резиденции и епископские кафедры, велось летописание как продолжение начальной летописи, приписываемой прп. Нестору. Известна также статья по хронологии -как считать месяцы и годы, определять день Пасхи при помощи годичного круга солнца и луны. Переводная и своя оригинальная письменность, сборники библейских изречений и афоризмов греческих философов и поэтов (т.н. «Пчелы»), описания путешествий по Святой Земле Палестины, наконец, два замечательных литературных произведения — догматическое сочинение «Слово о законе и благодати» митр. Илариона и поэтическое «Слово о полку Игореве» — о каждом памятнике можно много говорить особо. Все эти труды появились благодаря просвещению Древней Руси Святым Крещением.
Чтобы была письменность, нужна грамотность, необходимо образование. Князь Владимир, по сообщению начальной летописи, повелел отдавать «на учение книжное» боярских детей. Дети по особенной мягкости своего характера и доверчивости более взрослых способны к усвоению грамматики. Нужно иметь в виду и то еще рассуждение, что детям легче овладеть истинами христианского учения, чем их отцам, одержимым языческими предрассудками. Так, в житии св. Леонтия Ростовского находим, что он собирал и учил Закону Божию детей, не имея успеха в прямом воздействии словом проповеди на взрослых.
Великие киевские князья Владимир и Ярослав заботились об умножении книг, собирали вокруг себя переписчиков, переводчиков и им поручали дело преподавания грамоты. Мы не находим в Древней Руси казенных школ или училищ, но встречаем в летописях упоминания об учителях, т.н. «мастерах». И у греков, и у западноевропейских, германских, народов все школы были частные. Высшее образование заключалось в преподавании богословия, классической философии и риторики, а низшее, которое чаще всего давали приходские священники и монахи, состояло из обучения грамоте и Закону Божию. Сохранившиеся памятники древнерусской письменности убеждают нас в том, что главной целью насаждения образования в Киевской Руси было религиозное просвещение народа. «Книжное учение» не имело тогда цели в себе самом, но служило целям христианской проповеди. Мастера учебного дела учили главным образом, как читать, переписывать и переводить. Высшее образование на Руси заключалось в овладении греческим языком и образцом речи, высшим навыком — умение подражать, а предметами обучения были христианская вера и знание.
Надо сказать, что такая постановка учебного дела явила довольно высокие примеры образованности. Св. Кирилл Туровский (XII в.) был одним из самых красноречивых проповедников в Древней Руси, русским Златоустом. Сын богатых родителей, он пожертвовал мирской карьерой для жизни иноческой. В подражание св. Симеону Столпнику сам подвизался на столпе (башне). За свою благочестивую жизнь был избран жителями города на епископскую кафедру. Свт. Кирилл писал, а затем произносил с амвона поучения на праздничные воскресные дни, составил покаянный канон и молитвы на каждый день недели. Его речь изобилует поэтическими образами и сравнениями, достойными звучания в устах лучшего оратора просвещенной эпохи. Прп. Авраамий Смоленский (кон. XII в.) был также выдающимся проповедником, но несколько в другом отношении, чем св. Кирилл. Его проповеди на Евангельские темы отличались простотой нравственного приложения и были более популярны у горожан, чем нарочито-учительные речи других священников Смоленска. Известен он также как духовный писатель и иконописец. Его ученик Ефрем составил в назидание житие прп. Авраамия.
Не менее духовенства ревностны были к «учению книжному» и князья. Владимир Мономах сообщает о том, что его отец Всеволод Ярославич говорил на пяти языках. Князь Ярослав Мудрый собирал переписчиков, сам делал переводы с греческого и положил начало библиотеке при храме св. Софии в Киеве. Известна также ревность к делу просвещения прп. Евфросинии Полоцкой, которая переписывала книги своими руками, а выручку от их продажи раздавала бедным. Она основала женский монастырь и храм в честь Преображения Господня в имении Сельцо, выписывала из Византии святые иконы и мощи. По ее заказу был сделан мастером Лазарем Богшей драгоценный шестиконечный византийский крест. В особенности на примере прп. Евфросинии Полоцкой видно, что просвещение в Древней Руси было формой христианской проповеди.

«Воскресение», № 9 (50), 2003 г.

5. Отражение неба на земле

«Когда мы пришли к грекам, — говорят на страницах древнерусской летописи послы князя Владимира, — и привели они нас туда, где служат Богу своему, то не понимали мы, на небе ли мы стояли или на земле, потому что нет на земле такой красоты, не знаем, что и сказать, только то знаем, что Бог там с людьми пребывает». Вот безыскусное описание того глубокого чувства, которое рождается в душе человека под впечатлением торжественности православного богослужения. Это не удивление от внешней пышности храмового убранства. Но ощущение надмирной, непостижимой для разума гармонии, которая побуждает вторить и откликаться на величественное и вместе с тем таинственное священнодействие. Христианские церкви являются отражением Небесного жилища, затвердевшего в видимых земных формах. По этой причине православное благочестие всегда отличалось усердием в деле храмостроительства. По количеству церквей можно судить не только о численности христианских общин, но и об их ревности к богослужению.
Уже с самого начала Русской Церкви храмы строятся во всех городах на месте языческих капищ, где прежде стояли идолы. Так, князь Владимир приказал воздвигнуть церковь в честь св. Василия на месте свергнутого в Днепр идола Перуна. Другой храм, построенный при нем в Киеве, был не менее примечателен. Его освятили в честь Успения Пресвятой Богородицы в 996 г. Одной особенностью было то, что это один из первых на Руси каменных храмов, а второй, что на содержание служащих в нем церковнослужителей (причта) князь дал десятину своих доходов, что послужило началом доброй традиции. В память об этом и сама церковь получила название Десятинной. Поскольку здесь совершал службы сам русский митрополит, то можно полагать, что княжеская десятина шла и на его содержание.
Место для построения будущего храма выбиралось всегда самое видное, находящееся на холме, или отмеченное каким-нибудь особым событием. Например, церкви в честь первых русских святых Бориса и Глеба были поставлены на месте их убиения от слуг Святополка. Нередко местом для построения храма была торговая площадь, которая служила также центром для вечевой сходки горожан. Эта сходка была древней формой народоправления, решавшего вопросы выбора того или иного князя, начала войны или заключения мира. Самые церковные колокола нередко созывали вечевое собрание, и пришедший люд с уважением слушал первое слово епископское.
Храмы строились каменные и деревянные. Строительство первых было для русских делом новым, поэтому они учились этому у мастеров греческих. Греческие же мастера приглашались из Константинополя или крымских городов, например, Херсонеса. Каменные церкви, конечно, были в равной степени прочны и величественны, но вместе с тем дорогими и трудоемкими в строительстве. Поэтому их возведение было преимущественно делом княжеским, и украшали эти храмы самые большие города, служившие центрами удельных княжеств, такие как Киев, Новгород, Переяславль, Смоленск, Полоцк. И в этом деле князья показали большое усердие. В одном Киеве в домонгольский период было более 20 каменных церквей. В Новгороде — до 27. В Полоцке согласно письменным свидетельствам —3. Но самое большое число было церквей деревянных. Здесь русские мастера показали, несомненно, все свое искусство. Заимствуя основные формы от церквей каменных, возводимых их учителями-греками, русские делали из дерева самые сложные конструкции. Например, храмы имели не только простую прямоугольную форму как обычные дома, но строились и в форме многоугольника, близкого к окружности. Стены могли делать из бревен, помещая их не горизонтально, но устанавливая вертикально. Крыши устраивались не обычные, двускатные, а ломаные, бочкообразные, даже сферические. Чем севернее была местность, тем большим искусством славились ее мастера. Самыми известными были новгородцы. Деревянные церкви строились и в городах, и в селах, и нередко при частных домах состоятельных людей. Западные путешественники XII в. насчитывали их сотнями в одном Киеве.
Главные (соборные) храмы, в которых служили епископы, именовались кафедральными. В Киеве, Новгороде и Полоцке в XI в. с небольшой разницей лет были построены соборные церкви в честь Святой Софии — Премудрости Божией. Под Софией нужно понимать Христа — Спасителя, Который в Священном Писании именуется «Премудростью Божией» (1 Кор. 1,24). Эти храмы постоянно напоминали людям о том умилении, которое испытали в Софии Константинопольской летописные послы князя Владимира.
Церковь Св. Софии в Полоцке не сохранилась в первозданном виде как православный храм. В сер. XVIII в. она была перестроена и теперь выглядит католическим костелом. Но древние фундаменты по-прежнему свидетельствуют о христианской ревности полоцкого князя Всеслава. Однако не только он оставил такую добрую память. С именем св. Евфросинии Полоцкой (+ после 1156 г.) связано построение двух монастырских каменных храмов. Один из них, в честь Преображения Господня, существует в Полоцке до сих пор. Житие преподобной сохранило нам имя зодчего — «мастер Иоанн».
Однако самым уникальным храмом Беларуси, сохранившимся с древности до наших дней, по праву считается Борисоглебский в г. Гродно (Коложская церковь). Он был построен предположительно в XII в. Расположенный на высоком берегу Немана храм хорошо виден с разных сторон. В его стены вделаны разноцветные камни и керамические кресты, которые в ясный день должны были давать красивые отблески солнечного света. Это напоминало евангельские слова Христа: «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме» (Ин. 8,12). Кроме того, особенностью храма изнутри являются замурованные в стены сосуды-«голосники», у которых видны одни только горлышки. Во время богослужения церковь наполнялась таинственным эхом этих «голосников». К сожалению, этот удивительный храм находится под угрозой осыпания береговых грунтов.
Храмостроительство развивалось и в других городах древней Беларуси: Турове, Минске, Новогрудке, Волковыске. В Витебске в 90-х гг. XX в. была восстановлена древняя Благовещенская церковь XII в.
Православные храмы были средоточием не только духовной жизни. Их колокола предупреждали об опасности и созывали вече. В них сохранялись духовные грамоты (завещания) князей и размещались первые библиотеки. Даже торговые весы хранились между базарными днями все в тех же храмах, потому что некому было доверить такие важные мерила честности. Значение церквей по-прежнему остается высоким. Быть может, и наш современник перестанет видеть в храмах только «культовые» заведения, но по примеру своих благочестивых предков будет проверять в них свою честь и совесть.

«Воскресение», № 10 (51), 2003 г.

6. Первые православные святыни

Каждому православному человеку дороги воспоминания о начале его веры. Первые опыты молитвы, первые шаги в православном храме, первая исповедь и Святое Причащение. Жизнь представляется исполненной особенных знамений и чудес, которые в свое время не были поняты, но теперь стали явными знаками Промысла Божия. Как давала бабушка или мама нательный крестик, как таинственна была ее тихая вечерняя молитва перед святыми иконами, каким внутренним убеждением дышали ее слова о невидимой заботе нашего святого Ангела-Хранителя. Точно также и в памяти народной запечатляются события, давность которых превышает жизнь отдельного человека, это воспоминания еще юного народа, его первое знакомство со знаками христианского благочестия.
Православный храм является самым выразительным знаком христианской веры. Не удивительно, что именно под его кровом более чем где-либо ощущается особое присутствие Божие. Здесь из глубин человеческой души рождается молитва, и здесь на нее дается ответ. Святые иконы, на которые направляется молитвенный взгляд, нередко становятся как бы свидетелями чуда, совершаемого Богом для спасения человека. По этой причине иконы, перед которыми произошло много чудес, именуются чудотворными. Сохранилась память о первых чудотворных образах, почитаемых в древней Беларуси.
В 1046 г. состоялся брак черниговского князя Всеволода Ярославича с Анной, родственницей византийского императора Константина Мономаха. Покидая Константинополь, гречанка взяла с собой список чудотворной иконы Божией Матери, по традиции восходящей к письму св. ап. Луки. Этот образ именовался в Греции «Одигитрия» (Путеводительница), поскольку перед ним часто молились моряки, перед совершением своего морского путешествия. Сын Всеволода, блгв. Князь Владимир Мономах, будучи князем Смоленским, перенес икону из Чернигова в кафедральный собор Смоленска, который был посвящен в честь Успения Пресвятой Богородицы. В 1239 г. перед этой иконой получил вдохновение на ратный подвиг св. мч. Меркурий, который в одиночку проник в татарский лагерь и убил вражеского военноначальника. В XV в. Одигитрия Смоленская (память 28 июля по церк. календ.) побывала в Москве в Благовещенском Соборе Кремля. В 1812 г. во время нашествия войск Наполеона чудотворная икона была снова вывезена из Смоленска в Москву, затем из Москвы в Ярославль. После завершения Отечественной войны она была возвращена на свое место в Кафедральный Собор Смоленска.
Несколько православных святынь связано с именем прп. Евфросинии Полоцкой (+ 1073). Известно, что ее стараниями была устроена не только женская обитель и храм в честь Преображения Господня, сохранившиеся до наших дней, но и мужской монастырь, и церковь в честь Пресвятой Богородицы, не дошедшие до нас. Для последнего храма в 1169 г. ей была выписана из Константинополя копия Эфесской чудотворной иконы Божией Матери, так же как и прототип Одигитрии Смоленской восходившей к письму св. ап. Луки. В 1239 г. Полоцкая икона Богородицы (именуемая еще Корсунской, память 9 октября по церк. календ.) была вывезена дочерью одного из последних полоцких князей при заключении брака с блгв. князем Александром Невским. Тогда чудотворный образ был поставлен в соборном храме г. Торопца, важного западного форпоста Новгородского княжества.
Другая святыня, связанная с именем прп. Евфросинии — это шестиконечный византийский Крест, выполненный по заказу полоцкой игумений мастером Лазарем Богшей в 1161 г. Этот крест, сделанный из драгоценных металлов и камней, служил ковчегом для хранения христианских святынь, которые прп. Евфросиния выписала из Константинополя. Это частица голгофского Креста Господня с каплей честной Крови Спасителя, камень от гроба Господня в Гефсимании, камень от гроба Пресвятой Богородицы, частицы мощей вмч. Стефана, вмч. Димитрия и вмч. Пантелеймона. Этот крест был большой святыней г. Полоцка и переживал с ним все лихолетья. Святыня побывала в руках униатов, на нее покушались католики-иезуиты, во время войны 1812 г. — французы. В 1841 г. крест еще один раз послужил славе монастыря прп. Ефвросинии, когда был вывезен в Москву для совершения молебнов и сбора пожертвований на восстановление древней Полоцкой обители, После Октябрьской революции крест был изъят властями и одно время находился в Могилевском краеведческом музее. В 1941 г. при эвакуации он бесследно исчез. В 1997 г. по благословению митр. Филарета Патриаршего Экзарха всея Беларуси крест прп. Евфросинии был восстановлен мастером Николаем Кузьмичом.
Известна еще одна древняя чудотворная икона Пресвятой Богродицы — Купятицкая (память 15 ноября по церк. календ.). Она явилась в 1182 г. в селе Купятичи под Пинском. Юная Анна, дочь поселянина Василия, пасла овец своего отца и увидела на одном дереве небольшой крест, на одной стороне которого был изображен распятый Спаситель, а на другой — Дева Мария с Богомладенцем Иисусом. Несколько раз девочка переносила этот образ к себе домой, но всякий раз находила его на прежнем месте. Жители Купятич с благоговением построили на месте явления иконы храм в честь Пресвятой Богородицы. В 1629 г. при этом храме возник монастырь. Во время украшения церкви перед праздником Благовещения один из работников упал с подмостков и гвоздем ранил себе голову. Рана была настолько глубока и опасна, что уповать можно было только на помощь Пречистой. Монахи усердно помолились перед святой иконой, и пострадавший совершенно выздоровел. В сер. XVII в., боясь униатов, почитатели чудотворного образа перенесли Купятицкую икону в Киево-Софийский Собор, в иконостас предела св. ап. Андрея Первозванного.
Чудотворная икона «Спаса-Избавителя» в г. Мельнике, построенном на берегу Западного Буга, также пользовалась особым почитанием. Древняя Ипатьевская летопись сообщает об этом под 1260 г.
Наши благочестивые предки любили молиться перед святыми иконами. Они не только украшали ими храмы и свои жилища, но и благословляли своих детей, вступающих в брак, передавали иконы по наследству. Святые образы были символом благословения родительского, которое по слову Священного Писания «утверждает дома чад» (Сир. 3: 9). Как тогда, так и теперь это благословение обладает силой чудодейственной.

«Воскресение», №11 (52), 2003

7. Роль православия в образовании Великого княжества Литовского.

Любой государственный строй представляет собой систему господства и подчинения, установившуюся в человеческом обществе. Отсюда и термин соответствующий: «государство» (от «государь», «господин», «господарь»), т.е господство, превосходство персонифицированной власти. Необходимость водворения у людей государственного порядка прямо вытекает из их потребности к общежитию и совместного действия самых различных факторов: условий территориальной колонизации, общих экономических интересов, целей успешной самообороны. Эти причины подвигают людей объединяться в социальные союзы, вводить особую регламентацию, следовать обязательным уставам. Но так еще не совершается окончательное государственное формирование. Если внутренне люди остались друг другу чужими, не возникло того, что известный историк В. Ключевский назвал «общеземским чувством», то влияние внешних факторов сплотило их на короткое время. Как только действие внешних организующих сил прекратится, так сразу государственный союз начнет ослабевать и истощаться. Но если общество, устанавливающее государственный порядок, осознает себя особым народом, отличным от других, то, пока живет такое сознание, гражданский строй зиждется на прочных основаниях. Именно формирование народного единства совершает окончательное государственное образование. Основами государственного строя и народного единства становятся этническое родство населения, общие культурные традиции. Если говорить о периоде Средневековья, то самым главным условием государственного сплочения тогда было единство религии. Принятие Русью Православия имело своим важным последствием для развития государственности именно сплочение, когда правители и подданные обязывались жить по единым нормам христианской нравственности, когда само православное учение принесло людям целостное сочетание веры и знания. Как хорошо подметил профессор петербургского университета XIX в. Н. Устрялов, вера во Христа Спасителя «сильнее языка, самых кровных уз родственных, соединяя людей тесными узами единоверия,., решительнее всех уставов содействовала слиянию разноплеменных обитателей Русской земли в один народ, в одно общество гражданское, внушив ему ясные понятия о будущей жизни, о добродетели, о необходимости закона, верховной власти, т.е. о таких условиях, которые служат основами государства благоустроенного». В связи с этим можно и должно говорить о влиянии Церкви в процессе государственного становления.
Рассматривая участие Православия в образовании Великого княжества Литовского, необходимо придерживаться отражения реальных исторических условий. В XIII -XV вв. еще не было ни русских (великорусов), ни украинцев (малорусов), ни белорусов, тогда существовали «русские люди», «русины». В самих названиях, появившихся в XIV — XV вв., — Червоная Русь. Холмская Русь, Малая Русь, Черная Русь, Белая Русь, Великая Русь -заключалось живое сознание русского народного единства. Поэтому «Западная Русь» — это вполне уместный термин, имеющий объективно исторический смысл для конкретного географического региона (удельные русские княжества к западу от Днепра) и веременного периода XIII — XV вв. без всякого идеологического оттенка. Называя Великое княжество Литовское «литовско-русским» государством, мы нисколько не искажаем исторической реальности, т.к. западнорусские земли XIII — XIV вв., вошедшие в состав литовского княжества, не обладали тогда иными национальными чертами кроме общерусских. А одной из важных этих черт была религия, когда понятия «русский» и «православный» означали одно и то же, а православная вера именовалась «русской верой». Поэтому и говорится в хронике Быховца, что до середины XIV в. «римской веры в Литве пока еще не было, только русская распространялась». Литва князя Миндовга (+1263) уже изначально выступает на историческую сцену как литовско-русское образование с центром в Новогородке (Новогрудке). Среди коренных литовцев распространяются русский язык, русские порядки и русская вера. Можно с полной уверенностью сказать, что Великое княжество Литовское было образовано совместным литовско-русским усилием и считаться одним достоянием «литовским» или «белорусским» оно не может. В нем при политическом господстве предприимчивых литовских князей совершенно очевидно выступает духовное и культурное преобладание русских элементов.
В землях Литовской Руси православное население хотело видеть у власти только своих единоверцев. Уже при Миндовге в Новогрудке правит его сын Вой-шелк, который был крещен вскоре после своего настолования. Одно время великим князем литовским был русский князь Иван Данилович. Товтивил Полоцкий назывался в православном крещении Феофилом. Во Пскове княжил Довмонт-Тимофей, канонизированный Русской Церковью. Великий князь литовский Гедемин (f 1341) хотя сам и не был крещен, но был женат первым и вторым браком на православных русских княжнах Ольге и Еве. Своим детям он дозволил креститься, не упуская при этом и политические виды. Так, Любарт Гедеминович Луцкий был обвенчан с дочерью одного из двух последних галицких князей, по смерти которых стал претендентом на Галицко-Волынское наследство, Олъгерд Гедеминович женился первым браком на Марии, дочери Ярослава Витебского, по смерти которого стал княжить в Витебске. Вступая в брачные союзы с русскими княжнами, князья литовские часто принимали православное крещение. Это дало повод польскому хронисту М. Стрыйковскому записать под 1332г., что «уже чуть не все князья литовские Гедеминовичи окрестились в христианскую православную веру, кроме Кейстута». У великого князя Ольгерда все двенадцать сыновей имели православное крещение. Все это имело свое значение и в государственном аспекте, т.к. способствовало добровольному признанию русскими подданными своих литовских правителей. Среди знатных литовцев также были православные. Мученический подвиг свв. Антония, Иоанна и Евстафия в Вильно привел многих ко Христу. О знакомстве литовцев с Православием свидетельствуют и лингвистические данные. В литовском языке есть слова: «крестить», «божница» (церковь), «кум», «говеть» (поститься). Только беженцы от немецко-латинской колонизации, оседавшие во множестве в Литве, особенно в Жемайтии, были сплошь язычниками, дорожившими своей верой как своими жизнями. Через них католичество никак не могло просочиться в коренную Литву с северо-западных границ государства.
Великие князья Гедемин и Ольгерд образовали обширное государство от Западной Двины до Днестра и от Угры до Сана благодаря своей мудрой политике веротерпимости. Они сплотили в федерацию удельные литовские и западно-русские земли, сохраняя на присоединенных территориях присущее им обычное право, было ли то Русская Правда, прусская Помезанская Правда, валашское или польское право. Более чем три четверти территории Великого княжества составляли русские земли, поэтому литовские правители вникали в интересы православного населения. Стараясь не терять своего религиозного нейтралитета, они возглавили движение Юго-Западной Руси иметь свою особую митрополию. И хотя их церковная политика имела своей целью привлечь внимание православного русского населения к литовскому центру, тем не менее она вызывала отклик у западнорусского населения, способствовала признанию их власти и давала поддержку объединительной политике Гедимина и Ольгерда. До Кревской унии 1386 г. мы не наблюдаем ничего подобного в отношении литовских князей к католической миссии. В первый период существования Великого княжества Литовского это было государство с преобладанием русской культуры и Православия.

«Воскресение», № 12 (53), 2003 г.

8. Начало западно-русской митрополии

Правильная организация церковной жизни в любой стране связана с разрешением вопроса о т.н. «юрисдикции» или высшем церковном управлении. С самого начала Русская Церковь входила в юрисдикцию Константинопольского патриарха, поскольку именно из Византии Русь приняла Православие. В Константинополе получал свое посвящение Киевский митрополит, и нередко сам он был родом грек. Однако между Византией и Киевской Русью лежали Черное море и в особенности степь, в которой путешественника подстерегали опасности от кочевников-язычников. Христиане становились добычей степных разбойников, их продавали на невольничьих азиатских рынках. По причине своей удаленности и опасности Киевская митрополия не считалась престижной. В списках греческих архиерейских кафедр русская митрополия, будучи самой обширной, находилась, однако, на 61 месте.
С 1037 г., т.е. со времени Ярослава Мудрого, главным городом Русской митрополии стал Киев. И даже после разорения Киева от татар и переезда русских митрополитов во Владимир, а затем в Москву, они все равно продолжали именоваться «Киевскими».
В XII-XIII вв. русское население продолжает свое колонизационное движение на
северо-восток, на верхнюю Волгу и Оку. Другой колонизационный поток устремляется из Поднепровья на юго-запад, в Волынь и Подолию. Две сильных княжеских семьи выделились из рода св. Владимира Мономаха. На северо-востоке Владимиро-Суздальские князья — Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский, а на юго-западе Галицко-Волынские князья — Роман, Даниил и Василько. В XIV в. политическая инициатива переходит на востоке к Московскому княжеству, а на западе — к Великому княжеству Литовскому. Два политических центра возникли на обширном пространстве, которое осваивали расселявшиеся к востоку и западу от границ прежнего киевского государства русские люди. Политическое обособление между Московской и Литовской Русью стало угрожать единству Киевской митрополии.
В 1303 г., когда Галиция и Волынь еще находились во владении княжеского рода Даниила Романовича, патриархом Константинопольским Афанасием, в ответ на неотступные просьбы Галицкого князя Юрия, была учреждена Галицкая митрополия. Это была первая удачная попытка образования двух независимых друг от друга русских митрополий. Однако в 1305 г. свт. Петр, выходец из Галиции (из Львова или Бельза), был поставлен митрополитом Киевским, и так было восстановлено нарушенное единство. Свт. Петр, занятый утверждением своих архипастырских прав во Владимирской Руси, нашел себе верного союзника в лице московского князя Юрия Даниловича и потому втянулся в круг московских интересов. Такое положение дел не устраивало литовского князя Гедимина. В 1316 или 1317 г. по его инициативе была образована особая Литовская митрополия. В нее входили Полоцкая и Туровская епископии, а также области прежней Галицкой митрополии с городами Галичем, Перемышлем, Владимиром Волынским, Холмом, Луцком. Первым Литовским митрополитом стал Феофил. В 1328 г. обе русские митрополии объединись под омофором митрополита Феогноста, проживавшего в Москве. Литовская митрополия была упразднена по причине малочисленности христиан в самой Литве.
Более 100 лет продолжались попытки учреждения западно-русской митрополии, и всякий раз успех был непродолжительным. Литовские князья последовательно обращались к Константинопольским патриархам, а те одно время уступали просьбам, а в другое — восстанавливали единство. Так Ольгерд в 1353 г. выдвигает своего кандидата Феодорита с тем, чтобы возобновить Литовскую митрополию. Эта попытка оканчивается неудачей. В следующем 1354 г. его кандидат Роман получает посвящение на Литовскую митрополию с центром в Новогрудке. В 1361 г. митрополит Роман умер, и единство Русской митрополии было восстановлено свт. Алексием. В 1371 г. польский король Казимир добивается возобновления Галицкой митрополии (Галиция тогда уже входила в состав Польши), которую возглавил митрополит Антоний. Воодушевленный этим примером Ольгерд добивается в 1375 г. посвящения для Литвы митрополита Киприана. Однако в 1390 г. свт. Киприан объединяет разрозненную паству обоих митрополий. Затем литовский князь Витовт возобновляет ходатайство об открытии Новогрудской митрополии. В 1415 г., получив отказ Константинопольского патриарха, Витовт приказывает западно-русским епископам посвятить своего кандидата — игумена Григория Цамбалка. После 1419 г. единство Киевской митрополии восстанавливается митрополитом Фотием.
Ферраро-Флорентийская уния 1439г., ознаменовавшая соединение Римской и Греко-Восточной Церквей, привела к окончательному разделению русской митрополии на Московскую и Киевскую. Митрополит Исидор, принявший унию, был осужден и бежал из Москвы, однако нашел себе католическую поддержку на землях Великого княжества Литовского. Когда в Москве собор русских епископов в 1448 г. избрал на место Исидора митрополита Иону, Исидор сумел поставить в качестве митрополита в Литве своего ученика-униата болгарина Григория. В 1458 г. 9 западно-русских епархий (Киевская, Брянская, Смоленская, Перемышльская, Туровская, Луцкая, Владимиро-Волынская, Полоцкая, Холмская и Галицкая) вошли в состав Киевской митрополии Григория. Так совершилось окончательное разделение. Однако западно-русская паства не хотела подчиняться митрополиту-униату, и Григорий не смел даже въехать в Киев. Он находил себе поддержку только у католического правительства, которое видело в унии самое действенное средство для подавления в Великом княжестве Литовском сопротивляющегося русского национального начала. В конце своего правления митрополит Григорий вынужден был считаться с твердыми убеждениями своей паствы и отдал долг послушания православному Константинопольскому патриарху. Спустя 3 года после смерти Григория Болгарина, в 1475 г., на Киевскую митрополию был поставлен епископ Смоленский Михаил, защитник Православия. В 1488 г. русские удельные князья обращались к патриарху Константинопольскому по случаю избрания Киевским митрополитом архиепископа Полоцкого Ионы и, между прочим, жаловались на гонения за веру. В 1480 г. польский король и литовский князь Казимир издал указ о запрещении строительства новых и ремонта старых православных храмов.
Греческие патриархи видели на пространстве былой Киевской Руси образование двух политических центров и старались поддерживать между ними церковное единство. Однако они вынуждены были считаться с продвижением католической миссии на восток. В 1386 г. произошло латинское крещение язычников-литовцев. Великие литовские князья также стали исповедовать католичество. Они могли стеснять в вере своих православных подданных. Разделение Русской митрополии на Московскую и Киевскую ставило западно-русскую православную паству Киевского митрополита в большую зависимость от католических литовских и польских правителей.
«Воскресение», №1 (54), 2004 г.

9. Городельский привелей 1413 года

Великое княжество Литовское, окрепшее в X\V в. благодаря стараниям великих князей Гедимина и Ольгерда, было государством по современной терминологии «многоконфессиональным». Литовцы были язычниками, а русское население литовского княжества было православным. Ближайшие западные соседи — Польша и Тевтонский орден — исповедывали католичество. Тевтонцы, всей своей мощью развернувшиеся в Пруссии, все время пытались вооруженной рукой крестить языческую Литву. Поляки же с беспокойством смотрели на растущие аппетиты крестоносцев в Прибалтике. Вопрос о крещении литовцев начинал приобретать большое значение. Если они мимо немецкого ордена принимают католичество, например, при посредстве поляков, то военные нападения рыцарей теряют всякое миссионерское оправдание. Если же литовцы принимают Православие с востока, то это приводит к их обрусению.
Первый период истории Великого княжества Литовского (до Кревской унии 1385-1386 гг.) характеризуется преобладанием русских гражданских порядков, русского языка и терпимостью к «русской» вере (Православию). По подсчетам И. Боричевского, за период XIII-XIV вв. 56 литовских князей исповедовали православную веру, 16 русских княжен были в замужестве за князьями литовскими и 15 литовских княжен были в замужестве за князьями русскими. Как правило, литовские князья, княжившие в русских городах, принимали православное крещение. В этом отношении характерен эпизод из биографии Ольгерда. В 1342 г., будучи князем витебским, он оказал военную помощь Пскову против ливонских рыцарей, за что был зван псковичами на княжение. При этом послы предлагали ему креститься, на что Ольгерд, согласно одной русской летописи ответил: «Я уже христианин, и второй раз креститься не хочу». Хотя о крещении Ольгерда имеются различные сведения русских и немецких источников, но само требование крещения для литовского князя, которого зовут в русский город, конечно, вполне естественно.
Выражать свою ревность к христианской вере тогда было принято построением храмов и пожертвованием земельных угодий. Известна дарственная грамота князя Любарта Гедиминовича (в крещении Дмитрия) церкви св. Иоанна Богослова, написанная в 1322 г., когда он княжил в Луцке. В ней князь дает на содержание соборного храма несколько сел и подтверждает пастырские права Луцкого епископа, который является одним из первых княжеских советников в боярской думе, судьей и блюстителем христианских нравов, ответственным за содержание странноприимных домов и больниц, с его благословения совершается строительство храмов и монастырей, им посвящаются служители церковные и т.д. Сохранение прав Православной Церкви в русских городах было обычным явлением при литовских правителях в XIV в.
Однако на рубеже XIV-XV вв. в государственной жизни Великого княжества Литовского происходят перемены не в пользу русских и Православия. Великий князь литовский Ягайло, занятый отстаиванием своих прав перед другими литовскими князьями Витовтом и Андреем, принимает предложенную ему польскую корону. Династический союз Польши и Литвы был направлен против общего врага — Тевтонского ордена. Одним из условий соглашения, подписанного в Креве в 1385 г., было католическое крещение Ягайло, остальных литовских князей и всего литовского народа. В 1386 г. Ягайло принимает крещение с именем Владислав и польскую корону. Крещение также принимают литовские князья Скиргайло, Коригайло, Мингайло и Витовт. Другие же князья вместе со своими семьями остались верны Православию. В 1387 г. Ягайло-Владислав возглавил крещение языческой Литвы. Тогда же в Вильно была открыта католическая епископия. Чтобы облегчить дело крещения своего народа, Ягайло в 1387 г. издал указ (привилей) о привилегиях литовским боярам за принятие ими католической веры. Это были права свободного владения своим имуществом, свобода выдавать своих дочерей замуж (с условием сохранения ими католической веры), освобождение от всех повинностей в пользу государя, кроме военной. Начиная с этого указа, в королевских документах становится обычной оговорка, что все права и привилегии даются в Великом княжестве Литовском по польскому образцу («якоже и в Коруне Польской»).
Соединение Литовского княжества с Польской Короной получило новое подтверждение в Городельском постановлении 1413 г. Этот документ дает важные преимущества литовскому боярству. Теперь земли, данные великим князем в благодарность за особые заслуги и выслугу лет, становятся наследственными. Население этих земель освобождается от повинностей в пользу великого князя. Впоследствии начинает развиваться крепостное право землевладельцев на крестьян. Эти процессы от первых времен слияния Литвы с Польшей обусловливают интерес литовских бояр к вольностям польских панов. Не случайно 47 знатных литовцев в 1413 г. получают польские гербы. Городельский привилей отражает стремление литовских бояр защитить свои права. Теперь только лица католической веры могут занимать ответственные должности в Виленском и Трокском воеводствах. Только католики могут заседать в великокняжеском совете (раде). По польскому примеру в этот совет входят также лица духовные, католические епископы: Виленский, Луцкий и Брестский, Жемайтский (с кафедрой в Медниках) и Киевский. Православные совсем не допускаются к участию в раде, потому что в государственных вопросах «различие в вере производит различие во мнениях» (Город. Прив. п. 9).
Городельский привилей положил препятствие обрусению Великого княжества Литовского. Литовский государь теперь не только сам исповедует католичество, но и обязывается его распространять среди своих подданных. Все важные государственные должности достаются литовцам по национальности и католикам по вере, русские же и православные могут занимать административные должности только в местном управлении в русских областях. Такое ограничение прав в государственной сфере угрожает ограничениями и религиозной свободы.

«Воскресение», № 2 (55), 2004 г.

10. Виленские мученики Антоний, Иоанн и Евстафий

Рассказывая о христианской истории Великого княжества Литовского в XIV в., невозможно умолчать о первых литовских мучениках Антонии, Иоанне и Евстафии. Тогда литовцы, составлявшие менее одной четвертой части всего населения Великого княжества, были еще язычниками. В русских же областях беспрепятственно исповедывалось Православие. Династические связи литовских и русских князей сделали возможной христианскую миссию в коренной языческой Литве.
Великий князь Ольгерд, будучи еще князем Витебским, женился на русской православной княжне Марии Ярославне. Когда он прибыл со своим семейством в Вильно, столицу литовского государства, чтобы занять великокняжеский стол, его жену сопровождал духовник, священник Нестор. Этот священник сумел обратить в христианскую веру двух братьев-литовцев из свиты Ольгерда. В житии сохранились их языческие имена: Кумец и Нежило, в крещении Антоний и Иоанн. Следует отметить, что имена святых мучеников до крещения явно славянские. Однако как в раннем славянском их житии, так и в более позднем греческом говорится, что братья были литовцами-язычниками.
Сначала они думали сохранить свое крещение в тайне. Но скоро их уклончивость в исполнении языческих обрядов перед священным огнем (Зничем), а также ращение волос на голове и на бороде, воздержание от мяса на княжеских застольях по средам и пятницам возбудили подозрения у ревнивых соотечественников, служителей Перуна (лит. Перкунас). В то время у великого князя Ольгерда умерла жена Мария, и христианское влияние при дворе ослабело. В угоду своему окружению Ольгерд потребовал от братьев соблюдения языческого обычая бритья волос и вкушения мяса без ограничений. Получив отказ, он приказал заключить Антония и Иоанна в темницу. По прошествии года старший из братьев, Иоанн, утомленный наказанием, согласился принять условия князя. Ольгерд, видя смирение старшего, освободил и младшего. Иоанн стал брить бороду и пировать с князем, но Антоний не изменил своего обычая и снова навлек на себя великокняжеский гнев. Его кратковременная свобода сменилась новым заключением, Иоанн, в душе остававшийся христианином, наблюдая твердую решимость младшего брата, раскаялся и, воспользовавшись удобным случаем, опять исповедовал себя христианином. Так они оба приготовились к одной участи. Ольгерд, уступая жалобам жрецов, что мягкое обращение с Антонием и Иоанном будет располагать других к христианской вере, предал их на жестокие мучения и смертную казнь. Сначала Антоний, а затем Иоанн были повешены на дубе.
Через некоторое время один юноша по имени Круглец, родственник Антония и Иоанна, познал Бога истинного и принял крещение с именем Евстафии. Он также не стал скрывать своей веры перед князем Ольгердом. Был Рождественский пост, и его угрозами принуждали есть мясо, но Евстафии был непреклонен. Тогда его били палками и обливали водой на морозе. Мучения не сломили мужество исповедника. Мученика приговорили к смертной казни и повесили на том же дубе, что Антония и Иоанна. Это было в 1347 г.
В Вильно было уже немало христиан, которые исповедывали свою веру не столь открыто, как святые Антоний, Иоанн и Евстафии. Их останки были погребены, а память с благоговением почиталась. Когда в 1349 г. Ольгерд женился во второй раз, и его женой стала русская княжна Иулиания, дочь тверского князя Александра, христиане в Литве приобрели себе заступницу. Тела святых мучеников Антония, Иоанна и Евстафия были открыты и поставлены в церкви свт, Николая. На месте их мучения с разрешения князя Ольгерда воздвигли храм в честь Святой Троицы и сюда перенесли мощи святых. При этом храме образовался мужской монастырь. В 1374 г. частицы мощей трех виленских мучеников были принесены в Константинополь, и установлено совершать память святых 14 апреля по церковному календарю.
После 1609 г., когда Троицкий монастырь в Вильно был отнят у православных униатским митрополитом Ипатием Потеем, мощи святых Антония, Иоанна и Евстафия перенесли в православный монастырь в честь Святого Духа. В 1915 г. в связи с военными событиями мощи были перевезены в Москву, а в 1946 г. возвращены в Свято-Духов монастырь. В 1993 г. икона святых виленских мучеников с частицами их мощей была принесена из Вильнюса в Минск, в Свято-Петро-Павловский собор.
Страдания святых Антония, Иоанна и Евстафия свидетельствуют о том, как непросто совершается православная миссия. Преодолевая переменчивый нрав правителей, косность и предрассудки толпы, жизнь Церкви всегда обновляется в христианском подвиге святых мучеников. Так земная кончина одних приводит к духовному возрождению других.

«Воскресение», № 3 (56), 2004 г.

11. Почему избрали Свидригайло

Со времени династической унии 1386 г. между литовским князем Ягайло и польской королевой Ядвигой православные в Великом княжестве Литовском стали испытывать ограничения. Литовские бояре, плотным кольцом окружавшие литовского князя, постарались не допустить в свой круг удельных русских князей и бояр. Привилей 1387 г., данный Ягайло литовским боярам с целью склонить их к принятию католичества (что было одним из условий династической унии с Польшей), соединяет получение привилегий с католическим крещением, а Городельский привилей 1413 г. предоставляет право занимать высшие госуарственные должности в этнической Литве только католикам по вере и литовцам по национальности. К тому времени в самой столице великого княжества г. Вильно проживало значительное количество русских, было несколько православных храмов. Теперь приток русского населения в этническую Литву должен был уменьшиться. Католичество становится религией привилегированной и господствующей в Великом княжестве Литовском.
Католическая церковь приобретала свое преимущественное положение отнюдь не по причине своей многочисленности или древности на литовских землях. Если не считать князя Миндовга, принявшего католичество в 1251 г. и потом снова объявившего себя язычником, и нескольких крестовых походов ливонских рыцарей, навязывавших крещение силою оружия, только монахи францисканцы и доминиканцы имели небольшой миссионерский успех при литовских князьях Гедимине (1316-1341) и Ольгерде (1345-1377). Ягайло в 1387 г. приступил ко крещению языческой Литвы, а Витовт в 1413-1420 гг. четыре раза водил свои войска в Жемайтию, чтобы принудить ее жителей к принятию католического крещения, но литовский народ, внешне крещеный, еще не одно столетие оставался при своем языческом мировоззрении. Одни лишь бояре, почувствовав, что с принятием католической веры соединены материальные выгоды, охотно подчинялись ксендзам и бискупам.
Соединение с Польшей обязывало великого князя литовского быть ревностным католиком. В своей грамоте Виленскому католическому епископу от 22 февраля 1387 г. Ягайло говорит: «Согласно королевской присяге, мы заверяем, что все население литовского княжества, народы обоего пола, любого сословия или достоинства, находящиеся в наших владениях Литвы и Руси, будут приведены к католической вере и послушанию Римской церкви. Они будут привлечены, призваны и согнаны туда, в какой бы вере они не состояли». Православие распространялось среди литовцев нередко посредством смешанных браков. Теперь Ягайло запрещает браки литовцев с русскими, если православная сторона не заявит наперед о своем согласии принять католичество. А если такой брак уже состоялся, то не расторгать его, а принудить, не исключая и насильственных мер, православную сторону к католическому крещению. Как следствие подобных запрещений сохранилось известие о мученической смерти двух знатных литовцев, не пожелавших изменить Православию.
При Витовте (великий князь 1392-1430) русское население Великого княжества Литовского только роптало на стеснения и ограничения. Однако после его смерти все русское большинство поддержало избрание на литовский престол Свидригайло, давнего политического противника Витовта. Этот князь, будучи католиком, большую часть времени правил в русских областях и сумел завоевать симпатии русского населения. После вступления его в должность, в 1431 г., как знак благоволения к русским православным началам на т.н. «Острых воротах» г. Вильно появляется чудотворная икона Божией Матери (Остробрамская). Избрание Свидригайло было совершено вопреки Городельскому определению, т.е. без совещания с поляками. По отзыву польского Краковского епископа Збигнева Олесницкого, Свидригайло окружил себя русскими людьми, которые входили в великокняжескую раду наравне с католиками литовцами, получали назначения на важные государственные должности в самой Литве. Очевидно, он нисколько не стеснял себя Кревскими и Городельскими соглашениями. Однако пренебрежительное отношение великого князя к литовскому боярству его и погубило. Был организован заговор, Свидригайло едва спасся бегством в Полоцк, а на его место был избран Сигизмунд, младший брат Витовта. Чтобы привлечь на свою сторону русскую знать, он в 1434 г. уравнял права князей и бояр литовских и русских, уже не упоминая об их религиозных различиях. В 1435 г. Свидригайло потерпел окончательное поражение от войск Сигизмунда в битве у Вилькомира, когда погибло 13 русских князей, а 42 были взяты в плен.
Борьба Свидригайло и Сигизмунда в 1432-1435 гг. не была частным эпизодом междукняжеских отношений. Это была борьба национальная. Со своей стороны, литовцы стремились ограничить русское влияние. Русский язык, русские гражданские понятия, русская вера (Православие) не находили препятствий в языческой Литве. Связи с Польшей открыли дорогу польскому влиянию. Католическое крещение обособило литовцев от русских. Католичество самого литовского правителя и его ближайших советников (рады) предоставило возможность искать привилегий по национально-религиозному признаку. Это последнее вызвало протест русской знати, которая стремилась к тем же сословным привилегиям, что были у литовского боярства. Борьба приобрела и религиозный оттенок. Когда шел с войском Свидригайло, тогда разрушались костелы и изгонялись католические священники, когда Сигизмунд, соответственно, страдали православные.
В результате этой междоусобной войны русские не получили полного удовлетворения. Привилеи, данные в 1434 г. при Сигизмунде и в 1447 г. при Казимире, распространили на западно-русских князей и бояр имущественные и другие права литовской знати. Теперь они могли брать те же рыцарские гербы, что прежде получили литовские фамилии от польских панов, свободно распоряжаться своим имуществом, не подвергаться наказанию без суда, судить крестьян в своих имениях и не платить в княжескую казну ни натуральных повинностей («дякла»), ни денежных («серебщины»). Однако религиозное ограничение участия в высшем государственном совете-раде не было отменено, русская (православная) знать не добилась политических прав, т.е. юридически, по праву не разделила с великим князем литовским его власть, как этого добились литовские бояре-католики. Религиозные ограничения Городельского привилея 1413 г. были отменены только в 1563 г., накануне вхождения литовско-русского государства в состав Речи Посполитой.

«Воскресение», № 4 (57), 2004 г.

12. Когда крюки заменяли ноты

Церковное пение — это такой вид искусства, который непосредственно связан с молитвой. Здесь сердечное состояние выражается посредством слова и мелодии — «От избытка сердца глаголют уста», как говорится в Евангелии (Мф. 12,34). Богослужебная песнь захватывает душу молящегося и устремляет ее ввысь к горнему миру. Свт. Иоанн Златоуст восклицает: «Ничто так не окрыляет нашего духа, ничто так не отрешает его от земли и уз телесных, ничто так не наполняет любовью к мудрости и равнодушием к житейским делам, как пение стройное, как песнь священная, сложенная по правилу ритма».
У христианского пения есть глубокие корни и своя особая история. Все самое лучшее из древнееврейской и греческой музыки было привлечено для озвучивания христианского богослужения. У древних евреев пение имело религиозное назначение, принадлежало избранным певцам и передавалось путем устного навыка и традиции. У греков музыка имела государственное и образовательное значение и развивалась со стороны эстетической и методической. Сочетание древнееврейских богослужебных мотивов и теоретической греческой системы придало церковному пению необходимую стройность и динамичность. Эпоха Вселенских Соборов IV-VIII вв. дала богослужебному пению богатый материал для поэтического сочетания звуков с библейскими образами и символами. Великие богословы и учителя, святители и аскеты составляли богослужебные уставы, писали молитвы и каноны вместе с музыкой к ним. Среди них были святые Игнатий Богоносец, Григорий Чудотворец, Амвросий Медиоланский, Ефрем Сирин, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Роман Сладкопевец, Иоанн Дамаскин и др. Сочиняя песнопения, святые подвижники делали доступными и общеупотребимыми поэтические выражения церковной истины против еретиков, которые записывали свои лжеучения в форме стихов и песенок для соискания себе большей популярности.
Музыкальный состав церковного пения развился из греческой системы тетрахордов и ладов в особую систему осьмогласия. Тетрахорд — это музыкальный ряд из четырех звуков (например, «ми-фа-соль-ля», по месту своего происхождения этот дорийский тетрахорд считался у греков самым древним и священным). Из тетрахордов слагались звукоряды более сложные из восьми и более звуков — октава, малая и великая системы. Под благозвучием тогда понималось только пение в один голос (унисон). Восемь греческих тетрахордовых сочетаний (ладов) стали основой для восьми церковных мелодий (гласов). На эти мелодии исполняется большинство богослужебных молитв: стихир, тропарей и канонов. Среди этих текстов есть группы, которые имеют одинаковое количество слогов и одинаковую мелодию исполнения, такие песнопения называются «подобнами». Например, в каноне из девяти песен количеству слогов начального тропаря каждой песни (ирмоса) должно соответствовать количество слогов тропарей следующих за ним. Однако есть и такие песнопения, которые имеют свою особую мелодию — «самоподобны». Для обозначения высоты звука потреблялись буквы алфавита, которые писались прямо над текстом. И в настоящее время начальные буквы латинского алфавита служат заменой в нотной грамоте привычных нам нотных имен: «ля»-а, «си»-b, «до»-с и т.д. Когда исполнение и состав церковных песнопений был уже значительно усложнен, тогда из общей массы молящихся выделились особые певцы под управлением доместиков (регентов). Взмахи руки доместика послужили образцом для обозначения высоты звука и длительности при помощи особых черточек, т.н. «крюков», которые постепенно стали заменять буквенные обозначения нот и писались по-прежнему прямо над текстом.
Православие пришло на русские земли, когда осьмогласная система в христианском богослужении уже вполне развилась и установилась. Первыми учителями церковного пения на Руси должно считать болгар, а затем греческих певцов-доместиков. В киевский период возглавляли русскую церковную иерархию в большинстве митрополиты-греки, были также и греки-епископы, поэтому часть церковных песнопений исполнялась на греческом языке. В летописях есть свидетельства, что в соборных храмах, где было два хора, один пел на славянском, а другой — на греческом. Нередко можно было услышать «Кирие, элейсон» вместо «Господи, помилуй». От тех времен в чине архиерейской службы в Русской Церкви сохранились несколько греческих песнопений. Можно отметить летописное свидетельство о том, что греческий доместик Мануил был поставлен в 1136 г. на Смоленскую епископию.
При переводе богослужебных текстов с греческого на славянский возникли некоторые мелодические неудобства. Славянские слова могли иметь более или менее слогов, чем греческие аналоги, отсюда получались мелодические неровности. Нотные обозначения стали ставиться даже над полугласными в древнем славянском языке буквами «Ъ» и «Ь». Как результат приспособления переведенного славянского текста к мелодии текста греческого явился т.н. «знаменный распев», который сглаживал возможные мелодические неровности. Название «знаменный» происходит от слова «знамя», так именовался значок, который ставился над слогами в словах песнопения. Главным достоинством знаменного распева было подчинение мелодии смыслу богослужебного текста. В отличие от современных гласовых партитур мелодия знаменного распева не могла разрывать текст, подчиняя его закону своего ритма.
В течение XV-XVII вв. русские богослужебные распевы стали разнообразнее. Местные певцы перешли от подражания к настоящему творчеству. Появились распевы киевский, новгородский, болгарский, греческий (новый). Известны рукописные певческие сборники, в которых встречается имя киевского митр. Григория Цамбалка, поставленного под влиянием литовского князя Витовта в 1415 г. В юго-западной Руси в сер. XVI в. начинается подлинный расцвет церковной музыки, связанный с деятельностью православных братств, противостоявших католическому прозелитизму и навязыванию идеи религиозной унии в Речи Посполитой.
«Воскресение», № 5 (58), 2004 г.

13. Храмы-замки

XV в. в истории Православия на Беларуси был временем тревожным. Ограничения политических статей Городельского привилея 1413г., междоусобная война при Свидригайло в 1432-1435гг. (см. «Воскресение» № 2,4 за 2004г.) и попытки подчинения Киевской митрополии Римским папам, имевшие место при митр. Григории Болгарине (1458-1478) и митр. Иосифе Болгариновиче (1500-1501), заставляли православных подумать о своей защите. Характерным образом это отразилось в архитектуре некоторых церквей на Беларуси к. XV — перв. пол. XVI вв. Ведь самым драгоценным для верующего сердца всегда остается храм. Беречь его от поругания, от посягательства иноверцев, беречь как свое сокровище во время войн и грабежей — это значит беречь самого себя, свое имя христианское. «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 21).
Польский и литовский государь Казимир IV в 1480 г. издал указ о запрещении строительства новых и реставрации ветхих православных храмов. Это запрещение было сделано под действием настоятельных просьб его болезненного сына, отличавшегося большой ревностью к католичеству, которого тоже звали Казимиром. Так свидетельствует предание, записанное в житии королевича Казимира, канонизированного Римской церковью. Во всяком случае, в 1495г. великий князь литовский Александр говорил московским послам: «Князья наши и паны, вся земля имеют право и записи от предков наших, от отца нашего и нас самих, а в правах написано, что церквей греческого закона больше не прибавлять — так нам этих прав рушить не годится». Указ Казимира IV, не дошедший до нашего времени в письменном виде, имел, однако, больше политическое, чем практическое значение. Католическое правительство не имело силы воплотить его в русских областях литовского государства. Православные продолжали строить свои храмы, но делали это как бы против закона, неофициально, Именно в это время появились храмы т.н. «оборонного типа», напоминающие замок по своему внешнему виду.
Михайловская церковь в Сынковичах имеет все признаки оборонительного сооружения. Ее толстые стены выложены из прочного кирпича, по углам высятся башни. В современном виде храма не достает центрального купола, но все покрывает высокая двухскатная крыша. Не определена точная дата построения этой церкви. Исследователи заметили архитектурное сходство церкви в Сынковичах и Мирского замка, строительство которого было начато ок. 1510 г. Возможно, в обоих случаях воплотился замысел одного и того же архитектора. Храм запечатлел в себе влияние готического стиля, нового для прежней восточно-византийской архитектуры в Юго-Западной Руси.
Другим памятником замковой архитектуры является церковь Рождества Богородицы в Мурованке (Маломожейковская). Ее стены толщиной ок. 2-х метров, башни со спиральными каменными лестницами, потайные ходы и подземелья, наконец, железная входная дверь, опускавшаяся и поднимавшаяся на цепях из специальной ниши в стене, — все это черты оборонительного сооружения. Этот удивительный храм много пережил на своем веку. Изначально православный, он был захвачен униатами, католики поставили в нем орган. Местные помещики довели церковь до такого жалкого состояния, что имп. Александр I, пожелавший однажды осмотреть ее, приказал незамедлительно начать реставрацию. К сожалению, удар молнии в 1805г. привел к обрушению церковную крышу, и полное восстановление храма было закончено только в 1873г., уже после возвращения его православным.
Еще один памятник храмового зодчества оборонного типа — это Благовещенский собор Супрасльского монастыря (совр. Польша). В 1503-1510 гг. благодаря щедрым пожалованиям основателей мужского монастыря на р. Супрасле — литовским вельможам Александру Ходкевичу и Иосифу Солтану здесь был построен великолепный храм, стены и башни которого напоминали по своему изяществу скорее дворец, чем замок. Нижняя часть собора была украшена ромбовидными кирпичами, а устремленные вверх башни венчались луковичными куполами и крестами.
Храмы-крепости известны не только на территории современной Беларуси. Есть Покровская церковь в Суткивцах (1467г.), на Украине, Онуфриевекая церковь в Посаде Работицкой, в Польше.
Храмы оборонного типа находились во внутренних областях Великого княжества Литовского, где не было угрозы пограничных стычек и грабежей от хищных соседей. Но здесь проходила граница другого рода, граница конфессиональная. С одной стороны — православное население русских областей княжества литовского, с другой — католическое население Польши и этнической Литвы. Очевидно, что православные готовились оберегать свои храмы и свою веру.

«Воскресение», № 6 (59), 2004 г.

14. Как жило духовенство

Советская школа под Церковью обычно понимала духовенство. Учили, что Церковь — это учреждение, дурманящее простой народ, чтобы тем легче было дворянской «верхушке» его эксплуатировать. На самом же деле, Церковь — это не духовенство и не учреждение для оправдания господства одних над другими. История XX в. это ясно доказала. В январе 1918 г. Церковь лишили государственной опоры, отделили от школы, начались гонения и убийства ее священнослужителей. Но за свои храмы боролись приходские общины, на место сосланного или убитого священника рукополагался вчерашний прихожанин, наградой которого опять были всевозможные лишения, голод и жестокие притеснения. Сменилось несколько поколений, и … Церковь выжила, наглядно показав, что ее опора и источник жизни находится не снаружи, а внутри ее самой.
Но внутреннее содержание церковной жизни не понятно человеку внешнему. Придирчивый взгляд нашего современника естественно обращен на духовенство: вот люди, прямая обязанность которых служить Богу и людям. Они в ответе за состояние духовной и материальной жизни Церкви, их достоинства равно, как и недостатки незамедлительно отражаются в ней. Такую точку зрения нельзя не признать справедливой. Всякий священнослужитель призван с честью выдержать этот взгляд.
Пастырь, храм и люди — вот Вселенская Церковь в ее местном проявлении. Без какой-либо из этих составных частей не строится церковная жизнь. Община может построить храм, но пока в нем не будет священника, чтобы он наполнил его совершением божественной службы, тот храм будет пуст. Чтобы был священник, необходимо обеспечить его содержание. Благочестие наших предков старательно проявляло себя в строительстве многочисленных церквей, то же были тогда священники и на какие средства они жили?
Древняя Русь, куда органически входили Полоцкая и Туровская земли, представляла собой большое пространство с малочисленным разбросанным населением. Это население жило в областях, средоточием которых были города, расположенные по берегам рек. С самого начала Русской Церкви ее особенностью стала обширность ее епархий. Епископ жил в городе, главным украшением которого был соборный храм, один или несколько монастырей, а вокруг, среди густых лесов и топких болот, стояли редкие деревянные церквушки, связывающие в один приход несколько передвижных крестьянских дворов, которые трудом расчищали себе для запашки одни лесные участки, чтобы после их истощения через несколько лет рубить и выжигать другие. Постепенно крестьянские хозяйства переходят от подсечного земледелия к двух- и трехполью, оседают и скучиваются в общинные миры. Иметь свой храм для сельской общины становится «делом чести». Также и в городах, каждая улица (жившая наподобие сельской общины) должна была украшаться своей собственной церковью. Бывало, что для избавления от разных бедствий (голода, мора и проч.) община воздвигала маленький храм за одно утро так, что еще до полудня епископ совершал его освящение и первую литургию.
Большому количеству храмов соответствовало еще большее количество священнослужителей. Духовенство сначала не было замкнутым сословием. Умение читать и писать, грамотность, выдвигали священника на почетное место и в городе, и на селе. Характерной чертой удельного периода X-XV вв. было широкое участие мирян в выборе кандидатов на священный сан. Князья с боярской думой и областная сходка (вече) выбирали себе епископа, горожане выдвигали из своей среды священника для соборного храма, а сельские миры присылали достойного кандидата, взятого из крестьян. В епископы поставлялись чаще всего монахи, имеющие происхождение от знатных и состоятельных родителей. Один монастырь Киево-Печерский по свидетельству еп. Симона Владимирского
(+1226) выпестовал около 50 будущих архиереев. Выходцами из этого монастыря были свтт. Мина, Дионисий и Симеон Полоцкие.
На содержание епископа и его соборного духовенства (т.н. «клироса») князь давал десятину своих доходов, которую впоследствии заменили земельные пожалования из княжеских владений. Монастыри также получали в дар от князей и бояр села, поля и покосы. Приходские священники получали от сельской общины земельные наделы и определенное денежное или натуральное содержание по договору. Плата за требы, размер которой зависел от обычая и доброй воли дающего, была для них другим источником дохода. Приходы и священники платили разнообразную дань епископу: во время его посещения церкви, за хиротонию священника, за «благословенную» грамоту, назначающую на приход и др. В материальном отношении между епископами, с одной стороны, монахами и соборным духовенством, с другой, и приходскими священниками, с третьей, появилось различие, крайне невыгодное для последних. Высшее духовенство было лучше обеспечено, лучше защищено социально, а сельское духовенство находилось в податном положении к своему епископу и часто подвергалось злоупотреблениям мирских чиновников, находящихся на архиерейской службе. Тяжелой для священника была материальная зависимость от сельской общины, которая нанимала себе пастыря, сообразуясь со своими собственными выгодами. Поэтому священник чаще всего питался не от алтаря, а от сохи. «Мужик за соху — и поп за соху», «если попу пашни не пахать, то голодну быть», — говаривали в старину.
Наблюдение за порядком в обширных епархиях было затруднено для епископа. Вошло в обычай делать объезд приходов через три года на четвертый. Поэтому когда на епископский двор приезжал кандидат на священство к новопостроенной церкви или преемник умершего священника из какой-нибудь сельской общины, то архиерей не затруднялся с выбором альтернативы. Ставленник платил приличный взнос за хиротонию, выдерживал экзамен и выполнял послушания при епископском доме или монастыре. Затем следовали его посвящение и священническая практика при соборной церкви, после чего давалось благословение на приход. Теперь священник был тесно связан с сельским начальством, да с архиерейским чиновником (десятильником), который в отличие от епископа посещал приход каждый год для сбора т.н. «подъезда». А если еще учесть самоуправство князей и бояр в церквах своих домов и имений, когда к священникам, бывало, относились не лучше чем к слугам, то будет понятно, сколько разных беспорядков волновало Русскую Церковь даже в ее лучшие времена. В этом отношении интересны материалы церковного собора 1509 г. в Вильно.

«Воскресение», № 7 (60), 2004 г.

15. Собор 1509 года

25 декабря 1509 г., в праздничный день Рождества Христова, в столице Великого княжества Литовского г. Вильно митр. Иосифом Солтаном был созван собор духовенства Киевской митрополии. В нем приняли участие все восемь западно-русских епископов (включая митрополита), семь настоятелей монастырей, семь настоятелей соборных храмов и простые священники. 15 правил этого собора, направленные против разных злоупотреблений, хорошо характеризуют недостатки церковной жизни того времени.
Условно можно разделить все постановления собора на две группы: одни правила касаются поведения духовных лиц, другие — вмешательства светских лиц в дела церковные.
Рукоположение в священные степени, согласно церковным канонам, должно совершаться епископом только для своей епархии с учетом открывшейся где-либо вакансии. Кандидат на священство должен пройти ставленническую исповедь перед духовником, который свидетельствует затем перед епископом, что у кандидата нет никаких препятствий к принятию сана. Правила Виленского собора запрещают нарушать установленный в Церкви порядок. Имея в виду таких людей, которые искали себе престижного и доходного епископского, игуменского или священнического места, занятого еще здравствующим лицом, собор запрещает рукополагать кого-либо занимающегося, как бы мы сейчас сказали, «подсиживанием», а также запрещает рукополагать неизвестных соискателей духовного сана из других епархий и принимать без должного рассмотрения перебежчиков из одной епархии в другую. В отношении к исповеди кандидата на священный сан постановлено, что если ставленник скроет от духовника какой-либо тяжкий грех или обманет на исповеди, а после рукоположения все станет известным, то недостойный запрещается в священнослужении.
Запрещается отлучать священника от прихода по епископскому произволу, а только в случае нарушения священником своей присяги: если священник содержит храм в небрежении, совершает службы не по уставу или упивается, то запретить ему священнослужение временно, в надежде на раскаяние, а если и во второй раз не образумится, тогда поступать с ним по строгости. Достойно замечания также правило, основанное скорее на греческом обычае, чем на церковном законе, запрещающее священствовать вдовым священникам (дело в том, что после принятия сана второе венчание невозможно без оставления священства: не сам по себе брак есть препятствие к священству, но второбрачие). Правило справедливое, если вдовый священник живет с наложницей и тем самым подает пастве соблазнительный пример внебрачного сожительства.
Светские властители с другой стороны осложняли церковную жизнь своим вмешательством. Точкой соприкосновения духовной и светской власти служил т.н. «патронат» или ктиторское право. «Ктитор» — это греческий термин, обозначающий основателя храма. На свои средства он строил церковь и из своего имения давал землю на содержание священника и причта. Однако не все доходы с этой земли поступали в распоряжение церкви, но только необходимая часть, остальное возвращалось ктитору. Передавая свою землю в собственность храму, он становился как бы арендатором этой земли. Кроме того, ктитор имел решающий голос в выборе священника к построенной им церкви. Еще он заботился о благолепии храма, защищал интересы прихода и перед светским чиновником, и перед архиерейским служкой. Однако общая тенденция была такова, что светские патроны имели притязания распоряжаться в своей церкви как епископы. Рукоположение священника стало определяться не избранием его архиереем, а назначением патрона. Польские короли и князья литовские стали назначать митрополита и епископов в своем государстве, игуменов монастырей и настоятелей храмов, которые построили на свои средства. Им подражали в своих имениях меньшие властители, также назначая и изгоняя священников. Городские
общины строили своим иждивением церкви, избирали для них старост и тоже выступали в роли патронов, стараясь присвоить себе епископские полномочия надзора за своими храмами и духовенством.
Отцы Виленского собора старались ограничить злоупотребления правом патроната. Они запрещали принимать священника без благословения архиерея, также и изгонять священника без письменного изложения его вины и суда архиерейского. Если храм пустует и богослужения не проводятся в нем более трех месяцев, то епископ назначает туда священника не считаясь с мнением патрона того храма. В заключение участники собора постановили не уступать возможным протестам вельмож против означенных правил. Если необходимо, то созывать чрезвычайный собор для отстаивания интересов Православной Церкви перед главой государства — князем литовским.
Однако правила собора 1509 г. были далеки от исполнения. Большинство из них осталось только на бумаге. Право патроната в течение XVI в. стало для Киевской митрополии одним из самых больших зол. Главные патроны Православной Церкви, одновременно польские короли и литовские князья, были католиками и покровителями католичества. Стесняемые военными нуждами, они все более и более попадали в зависимость от мелкопоместного дворянства — шляхты, награждая приближенных за выслугу лет и ратные подвиги не столько деньгами и почестями, сколько доходными должностями, в том числе и епископскими. Такой «нареченный» епископ, пропахший порохом войны, охоты и парами бесшабашных пирушек, совсем не стремился оставить свой прежний образ жизни и смотрел на церковные имения как на награду. Нередко такие «нареченные» епископы уже подсчитывали «доходы» епископа еще здравствующего, и даже после кончины последнего не один год могли оттягивать свое рукоположение, не испытывая к священническому служению такого влечения, какое имели к церковной скарбонке.
Беспорядки в церковной жизни нарастали. Епископы в споре друг с другом и митрополитом обращались к королю. Горожане судились со священниками, монахи с архимандритами. Между мирянами и епископами стало возникать отчуждение и взаимное недоверие. В это время развились западно-русские братства, которые приняли на себя часть миссионерских, благотворительных и административных обязанностей упавшего во мнении общества духовенства. Об этом речь пойдет уже в следующем номере.

«Воскресение», № 8 (61), 2004 г.

16. Начало западно-русских братств

Жизнь Церкви не ограничивается службами и проповедями духовенства, это жизнь общинная: монашеская или приходская. Община строит храм, избирает священника и посредством старосты следит за состоянием храмового имущества. В средние века если церковь была построена на земле государственной (королевской, великокняжеской), то жизнь общины (монастыря, прихода) часто зависела от княжеской администрации, если на земле частновладельческой — от власти панской, а если в городе — от городских властей. В XVI в. злоупотребления правом патроната (см. «Воскресение» № 8), когда на церковные должности назначались лица малодостойные, привели к ослаблению влияния духовенства в жизни общественной. В это время из городских профессиональных союзов (цехов) стали создаваться союзы, выдвигающие на первый план своей деятельности религиозные цели. Так появились знаменитые западно-русские братства, вставшие на защиту интересов Православной Церкви.
В Священном Писании есть такие слова: «Братство любите» (1 Пет. 2,17). Здесь подразумевается христианская община, где все мужчины как братья, а женщины как сестры во Христе. В книге Деяний апостольских очень тепло живописуется быт первых христианских общин: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее» (Деян. 5, 32). Эти примеры из Священного Писания послужили образцом для благочестивого подражания. Первоначально целями православных братств были дела милосердия и служения ближнему.
Ремесленные союзы (цехи) городов, имевших самоуправление (Магдебургское право), создавались без различия вероисповеданий. Но с середины XV в. православные ремесленники стали образовывать внутри цеха свои отдельные собрания. Возможно, причиной такого обособления стало отвержение православными Ферраро-Флорентийского собора 1439 г., провозгласившего будто бы соединение Восточной и Западной Церквей, на самом же деле, только усугубившего это разделение. Во всяком случае, первое западно-русское православное братство появляется в самом 1439 г. во Львове. В 1458 г. другое братство образовалось в Вильно.
Пришел XVI в., и без малого пол-Европы было охвачено реформацией. Молодые люди из знатных фамилий, учившиеся в университетах Германии, принесли в Польшу и Литву новые религиозные веяния. Мода на протестантизм охватила не только католическую, но частично и православную шляхту. Вслед за реформацией пришла контрреформация. Католический орден иезуитов, обосновавшийся сначала в Польше (с 1564 г.), а затем в Литве (с 1569 г.), ревностно начал возвращать «заблудших овец в единую римскую овчарню». В 1569 г. в результате Люблинского соглашения Польское королевство и Великое княжество Литовское соединились в одно государство — Речь Посполитую (Rzeczpospolita Polska). Католическое влияние на западно-русских землях усилилось. В 1583 г при короле Стефане Батории. православных пытались централизованно склонить к принятию григорианского календаря. Король Сигизмунд III (1587-1632) показал себя ревностным католиком, началась активная пропаганда церковной унии.
В этих обстоятельствах православные братства начали умножаться и ставить перед собой не только благотворительные цели. Необходимы были меры к защите Православия. В 1586г. во время посещения Львова Антиохийский патр. Иоаким дал старейшему Львовскому братству первый устав, который стал впоследствии образцом для всех остальных. В нем, помимо обычных правил о выборе старейшин, братской кружке, братском суде и взаимной помощи, давались права обличать поступки своих членов, противные закону Христову, даже отлучать их от Церкви, обличать самих епископов. Стало обычным для братства содержать больницу и богадельню для дел милосердия, школу и типографию для дела просвещения. Членами братства теперь становились не только жители одного города, но и православные из отдаленных мест, живущие даже в других государствах: епископы, монахи, священники, князья, паны, мещане. В братство вступали иногда целыми приходами. Кроме старейших братств — Львовского и Виленского — учреждаются братства Луцкое, Киевское, Могилевское, Слуцкое, Брестское, Минское, Пинское, Оршанское и др. Каждое братство именовалось по названию храма, при котором было основано. Так Львовское — в честь Успения Богородицы, Виленское — в честь Св. Троицы, Могилевское — в честь Богоявления Господня, Слуцкое — в честь Преображения, Брестское — в честь свт. Николая, Минское — в честь св. апп. Петра и Павла.
Раз в год после Пасхи, в неделю о Фоме, братчики избирали из своей среды четырех старшин. Они проводили собрания, представляли братство перед светскими властями, возглавляли братский суд, хранили казну, следили за состоянием имущества и т.д. Каждую неделю после воскресной службы братчики проводили собрания, а если необходимость требовала какой-нибудь чрезвычайной сходки, то по городу обносилось братское знамя. Ежегодно все делали денежные взносы (обычно 6 лит. грошей) или давали определенное количество свечного воска. Важной статьей братского дохода была выручка от продажи книг своей типографии.
Королевская власть не препятствовала образованию церковных братств, подтверждала их привилегии, одной из которых было право на строительство новых храмов и монастырей. Когда по приказу короля Сигизмунда III и проискам униатов православные храмы будут закрываться, одни только братства сохранят свою привилегию на постройку новых церквей. Другое важное преимущество заключалось в содержании братской типографии и издании православной литературы, в том числе полемической. Немалое значение имели также братские школы. Из них Киевская коллегия стараниями митр. Петра Могилы приобретет значение первого центра просвещения не только для православных всей Киевской митрополии, но и Русской Церкви с центром в Москве.
Брестская церковная уния 1596 г. станет тем испытанием, в котором православные западно-русские братства окрепнут. Это будет время закалки, при которой железо превращается в булат, а душа терпением преодолевает страдание.

«Воскресение», № 9 (62), 2004 г.

17. Брестская уния 1596 года (часть I)

Брестская уния 1596 г. ознаменовала целый период истории Православия на белорусской земле. До первой пол. XIX в. церковная уния разделяла прежде бывшую здесь единой православную паству на принявших католическое вероучение униатов и оставшихся верными восточному учению православных.
Само слово «уния» перешло в русскую лексику из польского языка, а корень этого слова латинский. «Уния» означает «союз», «соединение», «согласие». История же церковной унии показала, что это не союз или согласие, а подчинение части православной паствы Католической церкви с римским епископом (папой) во главе. Подчинение, имевшее самые горькие последствия. Так, в жалобе православной шляхты Белой Руси и Украины Варшавскому сейму 1623г. уния именуется яблоком раздора, брошенным между поляками, русскими и литовцами. «Оно вместо единства и согласия, — говорили тогда православные делегаты, — повлекло за собой разногласия, отталкивающую вражду, ненависть, беспорядок и не на благо нашей родины, оно, вероятно, во время сна людей было брошено врагом человеческим». История Брестской унии — это история борьбы за свободу исповедания православной веры в пределах государства Речи Посполитой Польской.
Есть люди, которые говорят, что союз между религиями есть дело прогрессивное и, прямо- таки, мечта человечества. Есть другие, которые говорят, что Брестская уния выявила самобытность белорусского народа, что это его национальная религия. Они видят только идею, она увлекает их своей наглядной привлекательностью. Но как хороша та или иная идея на практике? Вдруг для ее осуществления применяются обман и насилие? Можно ли обман оправдать во имя «прогресса» и насилие во имя «национального возрождения»? Пусть исторические факты помогут дать правильные ответы.
Идея церковной унии как восстановление утраченного единства между европейским Востоком и Западом бытовала уже с самого начала церковного раскола. Слышала о ней и молодая Церковь Русская. Еще во времена св. Ольги и св. Владимира, крестителя Руси, в Киев приходили римские посольства. По этому поводу было написано послание от Константинопольского патриарха русскому митрополиту не сообщаться с латинянами. Затем каждое столетие при каждом удобном случае римские папы слали словесные обращения: будь то свадьба русской княжны с польским королем или великокняжеские усобицы. Но католическая миссия не имела успеха. В 1233г. князь Владимир Рюрикович даже изгнал появившийся было в Киеве орден доминиканцев.
Несколько раз римским папам как будто удавалось распространить свою власть на Греческую Церковь, когда Византия находилась в критическом положении под осадой турок. Так появились в 1274г. Лионская и в 1439г. Ферраро-Флорентийская унии. Условия соглашения были такими: православные признают католическое учение о главенстве папы, об исхождении Святого Духа (лат. Filioque — «и от Сына»), о чистилище и при этом сохраняют свои богослужебные традиции, т.е. обряды. Но вынужденные политическими обстоятельствами и давлением императорской власти условия были отвергаемы православным народом, отступали от них и сами греческие епископы. Таким образом, уния заключалась только на бумаге.
Иные благоприятные условия для католической миссии складывались в государстве, где совместно проживали литовцы и русские. До тех пор, пока эта страна сохраняла опоры своей независимости, здесь трудно было утвердиться католичеству даже при помощи оружия сильного монашеского ордена. Но когда Великое княжество Литовское стало подпадать влиянию католической Польши, тогда появилось небывалое прежде приобретение прав и вольностей по религиозно-национальному признаку. Всеми преимуществами могли обладать только католики-литовцы (см. «Воскресение» №2, 2004). Династический союз двух государств, Польши и Великого княжества Литовского, когда два государства возглавлял один общий правитель, подготовил их слияние в одно целое. Так состоялась Люблинская уния 1569 г. Теперь в едином государстве господствовал единый сейм и единый король, но еще сохранялось религиозное различие. Когда католичество имело своим союзником светскую власть, то оно не отличалось веротерпимостью. Сразив протестантство в Речи Посполитой в напряженной борьбе, римское духовенство, лидером которого стал орден иезуитов, приступило к пропаганде унии среди православных.
В 1577 г. первый раз издается сочинение иезуитского проповедника Петра Скарги «О единстве Церкви под единым пастырем». «Милые братья, — восклицал в своей книге Скарга, — почему вы от нас отступили, от единственной главы своей, от верховного пастыря отделились?» После защиты католического учения о власти папы и других латинских нововведений, напомнив о заключении Ферраро-Флорентийской унии, Петр Скарга переходит к описанию печального положения Православной Церкви. Священники вступают в брак, пекутся только о мирском, огрубели как холопы. Язык церковнославянский держит русских в невежестве, потому что языком богословия и школы могут быть только греческий или латинский. Наконец, права православного духовенства попираются мирянами, которые вмешиваются в церковные дела. Выход начертан Скаргой только один — это уния, дань послушания римскому епископу.
В кон. XVI в. православная Киевская митрополия, включавшая в себя земли современной Западной Украины и Беларуси в составе Речи Посполитой, действительно находилась в тяжелом положении. Православные были многочисленны, насчитывалось приблизительно 11 тыс. священнослужителей и соответственно немногим менее храмов и монастырей. Однако общественное положение духовенства и его влияние на народ было незначительно. Многие представители высшего сословия, знать, потомки русских удельных князей и бояр, прельстившись политическими выгодами и вкусив плоды иезуитскго школьного образования, оставляли Православие и уходили в католичество. Также поступала и мелкопоместная шляхта. Православными оставались в своей массе только крестьяне и мещане. Самым болезненным явлением церковной жизни было нарастающее недоверие между высшим духовенством, епископами, и мирянами, составлявшими братства (см. «Воскресение» № 8,9. 2004). «Как, — говорили владыки, — какой-нибудь сходке ремесленников, седельников и кожевников, неучам в вере, дать право составлять приговоры о делах Церкви!» Миряне со своей стороны были недовольны епископами, которые выглядели более светскими панами, чем пастырями. Константинопольский патриарх Иеремия, посетивший Киевскую митрополию в 1588-1589 гг., поддержал братства, изъял некоторые из них из подчинения местным архиереям. Недовольные епископы решили уйти от послушания греческому патриарху, присягнув римскому папе. Так они надеялись не только возвратить свои прежние полномочия, но и добиться новых выгод, которыми располагали католические бискупы, заседавшие вместе с королем и магнатами в государственном совете.

«Воскресение», № 10 ( 63), 2004 г.

18. Брестская уния 1596 года (часть II)

Когда королем Речи Посполитой стал Сигизмунд III (годы его правления 1587-1632), ревностный католик и воспитанник иезуитов, для заключения церковной унии создалась благоприятная обстановка. В 1590 г. иезуитский проповедник Петр Скарга во второй раз издает свою книгу об унии и прямо посвящает ее королю. Без единства церковного, говорит Скарга, невозможно осуществить полного государственного единства Речи Посполитой.
В 1591 г. четыре западно-русских епископа присылают королю Сигизмунду III свое согласие на унию с Римом. Владыки поставили условиями унии сохранение восточных обрядов и своих иерархических полномочий. Король с радостью прочитал это пока еще конфиденциальное обращение и принял епископов под свою защиту. Так начались переговоры о соединении с Римской церковью. Среди сторонников унии особенно выделялись епископ Брестский Ипатий Потей и епископ Луцкий Кирилл Терлецкий. Свое согласие на унию тайно дал и митрополит Киевский Михаил Рагоза.
Идея церковной унии, пропагандируемая католиками, обсуждалась, конечно, среди разных слоев православной паствы. Известный покровитель Православной Церкви, престарелый князь Константин Острожский, считал, например, что уния — это возможно благоприятный выход из того состояния » нравственного упадка и подавленности, в котором находились и народ, и православная иерархия. Но обсуждение условий унии, по мнению князя, должно было вестись открыто и с участием православных патриархов, в особенности, Константинопольского и Московского. Известно также, что собор женатого и монашествующего духовенства Львовской епархии, созванный во Львове в 1595 г. по частной инициативе епископа Гедеона Балабана, единогласно высказался за подчинение римскому папе. Православные миряне, составлявшие братства, наоборот, отрицательно относились к идее унии. В послании патриарху Константинопольскому Иеремии в 1592 г. львовские братчики описывали, какое было бедственное брожение умов и состояние Православной Церкви: «Горе миру от соблазнов! Епископы похитили себе право распоряжаться монастырями, ввели в них своих родственников и мирских урядников, истощили все церковные имения и разорили обители так, что монахи разбегаются, и в монастырских храмах служат мирские священники. Многие из духовенства укрепились в решении предаться Римскому первосвященнику. А папа римский прислал своего священника (грека, принявшего унию — А.Х.) и велел ему совершать службу в здешних костелах по восточному обычаю. Иезуит Петр Скарга проповедует унию самому королю, и власть мирская готовится совершить все по своему хотению. Простой народ рассуждает, что вера Христова может правоверно исповедоваться и под римской властью». Братские типографии начали издавать сочинения против соединения с Католической церковью.
Епископы-сторонники унии решили скрытно вести переговоры между собой и королем. Они обсудили и составили условия заключения унии для римского папы и получили от Сигизмунда III гарантии неприкосновенности своего церковного и имущественного положения. Важнейшим условием было обозначено сохранение православного вероучения, восточных традиций и обрядов. Епископы хотели просто переменить послушание греческому патриарху на подчинение римскому папе. Король отрядил двух самых деятельных сторонников унии епископов Ипатия Потея и Кирилла Терлецкого с условиями унии и челобитной посланниками в Рим.
23 декабря 1595 г. состоялась торжественная аудиенция русских послов в Риме. Дело происходило в большой зале Ватиканского дворца, называвшейся Константиновой. Папа Климент VIII восседал на своем троне, рядом с ним находилась вся коллегия кардиналов, состоявшая тогда из 33 членов. Тут же присутствовали многие епископы Римской церкви, послы, высшие сановники и придворные чины. Перед лицом этого многочисленного собрания предстали послы, епископы Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий со своими спутниками. Оба посла сначала сделали три приветственных коленопреклонения и затем, приблизившись к папе, поцеловали его ногу, далее, стоя на коленях, изъяснили цель своего пришествия и от западно-русских епископов. Затем они отступили обратно к своим спутникам, стоявшим на коленях у входа в заседание коллегии. После оглашения челобитной, т.е. декрета об унии западно-русских владык, на латинском и русском языке, послы снова приблизились к папскому трону и, стоя на коленях, присягнули папе перед Евангелием. После чтения присяги епископы опять целовали папскую туфлю. Затем папа объявил во всеуслышание о принятии в общение всех западно-русских епископов, их клира и мирян, обнял и лобызал послов, преподал общее благословение и оставил собрание.
Православная паства была взволнована.Еще до отъезда послов в Рим от союза епископов, согласных на унию, отмежевались Гедеон Балабан и Михаил Копыстенский. Князь Константин Острожский, возмущенный ведением тайных переговоров, опубликовал открытое воззвание: «стоять в Православии пока хватает сил». В Вильно кафедральный проповедник Стефан Зизаний открыто обличал измену епископов и критиковал католическое вероучение. Православные добивались от короля разрешения на открытие собора для рассмотрения епископских полномочий вести самостоятельные переговоры о церковной унии с Римом. И король, и митрополит, и епископы, присягнувшие папе, понимали, что без проведения собора невозможно объявить унию законной. Но они не могли решиться на обсуждение уже совершенного ими. После возвращения послов стало известно, что они сделали уступок в Риме более, чем были уполномочены. Хотя православным было разрешено папой употребление Символа веры без римской вставки об исхождении Святого Духа «и от Сына», но послы согласились со смыслом этой вставки, признали католическое учение о чистилище, индульгенциях, причастие под одним видом хлеба. И это понятно: ведь признание главного — учения о власти папы в Церкви — естественно влечет за собой признание всех остальных особенностей католического учения, провозглашенных через папу. Сами обряды православные были допущены с оговоркой: «если только эти обряды и церемонии не противоречат истине и учению католической веры». Так был совершен обман, скоро приведший к насилию.
6 октября 1596 г. в Бресте открылся церковный собор. Однако он сразу разделился на униатский и православный. Первый проходил во главе с митрополитом Михаилом Рагозой и согласившимися на унию епископами, с участием представителей католического духовенства и королевских послов. Другой собор возглавил посол Константинопольского патриарха экзарх Никифор с двумя несогласными на унию западно-русскими епископами с участием большого числа духовенства и мирян. За нарушение архиерейской присяги о послушании своему главе, патриарху Константинопольскому, а также за отступление от православной веры митрополит Михаил Рагоза и единомышленные с ним епископы были лишены православным собором своего сана, а пропагандируемая ими уния была отвергнута. Униатский же собор объявил соединение с Римской церковью состоявшимся, а собор православного духовенства и мирян незаконным. Оба собора обратились за утверждением к королю. Сигизмунд III признал решения униатского собора. Теперь только Униатская церковь считалась законной. На православных, не принявших унию, начались жестокие гонения. Первым пострадал по ложному обвинению экзарх Никифор. Он был схвачен и заточен в Мальборкском замке, где был уморен до смерти.
Брестская уния расколола Православную Церковь в Речи Посполитой. Положение оставшихся верными Православию стало неимоверно тяжелым. Особенно это сказалось на жителях белорусской земли. Здесь не осталось ни одного православного епископа. Храмы насильно отбирались и передавались униатам, несогласных священников мучили до смерти или изгоняли. Насильственные меры только усиливали вражду между православными и униатами. Брестская уния с тех пор стала одним из самых серьезных препятствий на пути истинного церковного единения Запада и Востока.

«Воскресение», № 11 ( 64), 2004 г.

19. Первые богословские споры вокруг Брестской унии.

С самого начала XVI в. стал временем религиозных споров в Западной Европе. Распространение реформации и ответ на это католической реакции всколыхнул и Речь Посполитую в обеих ее частях: польской и литовско-русской. Благодаря активной деятельности ордена иезуитов католичество быстро возвращает здесь потерянное было влияние в общественной жизни. Католическая полемика уже направляется теперь не только на протестантов, но и на православных. Идея унии, послушания римскому папе, навязывается сочинениями отцов-иезуитов Петра Скарги «О единстве Церкви Божией под одним пастырем» (1577г. — первое и 1590г. — второе издание) и Бенедикта Гербеста «История веры Римского костела и греческой неволи» (1586г.). В 1595г. издается «Уния греков с костелом Римским», приписываемая Ипатию Потею. Православные не медлят с ответом на эти призывы к «единству». Появляется книга свящ. Василия «О единой истинной православной вере» (1588г.). Учитель виленской братской школы свящ. Стефан Зизаний гласно обличает не только иезуитские подкопы, но и закулисные совещания самих западно-русских епископов. В 1596г. он издает перевод «Слова» св. Кирилла Иерусалимского об антихристе с прибавлением опровержения новых ересей, подразумевая, что время пропаганды унии— это время антихристово.
Заключение унии в Бресте на одном соборе (униатском) и проклятие ее же на другом соборе (православном) (см. «Воскресение» №11, 2004г.) — только обострили религиозную полемику. Каждый собор опровергал решения другого. Известно, что светская власть в лице короля Сигизмунда III встала на сторону униатов, что осложнило православным свою защиту. По причине гонений большинство православных полемистов скрывали свои настоящие имена и подписывались псевдонимами. Ниже называются важнейшие полемические сочинения между католиками и униатами с одной стороны, православными — с другой. Их много, да не утомится благосклонный читатель. Все это факты истории, факты, ясно свидетельствующие о том, что уния была не примирением, а настоящим фронтом религиозной борьбы.
Новое сочинение иезуита Петра Скарги «Брестский Собор и оборона его» (1596г.) нашло себе ответ в «Апокрисисе» (возражении) Христофора Филалета (псевдоним). Книга была издана в 1597г., предполагают, что автор — протестант Христофор Вронский. В том же году вышел «Эктезис» — краткое изложение деяний православного собора в Бресте. Тогда Ипатий Потей издал «Справедливое описание синода Брестского» с униатской точки зрения (1597г.). На что скоро появился «Ответ клирика Острожского Ипатию Потею» (1598г.).
Книга «Апокрисис» так сильно раздражала католиков, что на нее вышло ругательное сочинение «Антиррисис» (1600г., автор — грек Петр Аркудий). Православные продолжали полемику. В 1603г. неизвестный написал «Вопросы и ответы православного папежникам». В 1605г. во Львове издано новое историческое сочинение против унии «Перестрога» (предостережение). В том же году Ипатий Потей издал подложную грамоту (датируемую 1476г.) с описанием униатского Флорентийского собора и обращением киевского митрополита Михаила и всех панов русских к папе Сиксту IV, якобы свидетельствующую о давнем существовании унии в Западной Руси. В 1608г. он напечатал еще одно сочинение в пользу унии — «Гармония Восточной Церкви с костелом Римским». В 1610г. появился «Фринос» или «Плач» о Православной Церкви в Западной Руси Мелетия Смотрицкого {под псевдонимом Феофила Ортолога), талантливого церковного писателя, к великой скорби и смущению православных, впоследствии отступившего от родного исповедания и перешедшего в унию. На это трогательное сочинение иезуит Петр Скарга тотчас ответил «Предостережением Руси против жалоб и воплей Феофила Ортолога», а в 1612г. Николай Мороховский продолжил критику в сочинении «Паригория или утоление плача». В 1617г. униатский архимандрит Лев Кревза написал «Оборону унии», и в 1621г. в ответ на это сочинение вышла «Палинодия» (с греч. «песня наперекор») православного архимандрита Захарии Копыстенского, в которой вполне разрешены все догматические и исторические вопросы, связанные с возникновением унии. Большое влияние на православную паству также имели вдохновенные послания патриарха Александрийского Мелетия Пигаса и письма афонского инока Иоанна Вишенского «о латинских обольщениях».
Все эти полемические сочинения писались о главном предмете: что такое уния между Римской церковью и Православной Церковью по своей сущности. Обе стороны сходились в определении, что уния — это подчинение римскому папе. Однако само право папы на такое подчинение католики и униаты утверждали, а православные отрицали. Первые прибегали к воспоминаниям о Флорентийском соборе и приводили самые разные исторические известия о якобы бывшем некогда послушании патриархов константинопольских римским папам. Вторые вскрывали исторические подлоги своих оппонентов и свидетельствовали о равенстве римского епископа и восточных патриархов. «Никто не хвались человеками», — цитировали православные слова ап. Павла (1 Кор. 3,21) в опровержение латинских выдумок о преимуществах папы.
Сопутствующей темой было заключение унии в Бресте: могли ли православные иерархи подписывать унию без согласия своей паствы? Католическая и униатская сторона однозначно утверждали, что епископы имеют безусловную власть в таких вопросах. «Они пастыри, а вы овцы, — писал Петр Скарга, — они начальствующие, а вы подданные». Никакого согласия и одобрения «низов» здесь не требуется, только подчинение. Православная сторона указывала на то, что послушание пастырям прекращается в случае отступления их от правого исповедания веры. Православные отвергали постановления Брестского Собора, заключившего унию с Римом, поскольку ради этого соглашения была принесена в жертву православная вера. «Не прелагай предел вечных, яже положиша отцы твои», — цитировали они слова Священного Писания (Притч. 22,28). Спор переходил в область догматов веры, касался вопроса об исхождении Святого Духа (католического Филиокве), учения о чистилище, и так доходил до внешних различий — причащения под одним (католическая облатка) или двумя видами (хлеб и вино у православных).
Полемика продолжалась все время существования унии. Однако с закрытием братских типографий она ослабела, православных втягивали в многочисленные судебные процессы, их депутаты безуспешно добивались правды на сеймах и, наконец, доведенный до отчаяния народ взялся за оружие под руководством казацкой вольницы. Необходимо отметить, что с самого начала споры вокруг унии были жесткими, непримиримыми, и в то же время обе спорящие стороны старались привести в свою защиту доводы богословской науки, основанные на Священном Писании, творениях святоотеческих и фактах церковной истории. Полемика способствовала развитию у православных систематического богословского преподавания, переходу от братских школ к Киевской духовной академии.

«Воскресение», № 2 (67), 2005 г.

20. «Витебское дело» или убийство Иосафата Кунцевича

Брестская церковная уния привела к расколу православной паствы в Речи Посполитой и послужила поводом к сильному религиозному конфликту. Словесной полемикой (см. «Воскресение» № 2, 2005) дело не ограничивалось. Католики и униаты с одной стороны, православные с другой, обращались к государственной власти с жалобами друг на друга. Для одних законы служили средством для нападения, а для других — средством для защиты. Но обе стороны не смогли удержать себя в рамках законности. Жестокие притеснения привели к кровопролитию.
15 декабря 1596г., чуть более месяца прошло после провозглашения унии с Римской церковью на Брестском соборе, король Сигизмунд III издал окружную грамоту в поддержку унии, чтобы православные духовенство и миряне «постановлению того собора ни в чем противны не были». В марте 1600г. еще одна королевская грамота определяет, что все прежние права и привилегии, которыми пользовалось православное духовенство, переходят к униатам. Кто не принял решения Брестского собора, а среди таких были два западнорусских епископа, большинство духовенства и мирян, католическими и униатскими духовными лицами трактовались как мятежники, неповинующиеся своим законным пастырям. В связи с чем меры против них применялись самые жестокие. Православные храмы по первому требованию передавались униатам, а жалобы тех, кто были верными своему родному исповеданию, оставлялись без удовлетворения. Во власти униатского меньшинства оказывалась не желавшая унии многочисленная православная паства. В письме к папскому нунцию в Польше (14 дек. 1622г.) прямо сказано что «только небольшое количество лиц из духовенства и еще меньше из народа выражало желание присоединиться к унии, считалось, что она была введена без их согласия, ради удовлетворения личных интересов и тщеславия небольшого круга лиц. Фактически существуют епископы и пастыри-униаты, но они почти без паствы».
Для обращения в унию насилие и разного рода неправды стали обычным средством воздействия. Вот что говорил на Варшавском сейме в 1620 г. депутат от волынской православной шляхты Лаврентий Древинский: «Кто ж, о Боже живый! Явственно сего не видит, сколь великие притеснения и несносные огорчения сей древний российский народ, в рассуждении благочестия своего претерпевает? Уже в больших городах церкви запечатаны, имения церковные расхищены, в монастырях вместо монахов скот запирают. В Могилеве и Орше церкви запечатаны, священники разогнаны. В Пинске то же учинено, монастырь Лещинского в питейный дом превращен. Вследствие этого дети без крещения от сего света отходят, тела умерших без церковного обряда из городов, как мусор вывозятся. Народ без исповеди, без приобщения Святых Тайн умирает. Неужели это не Самому Богу обида? Что во Львове делается? — Кто греческого закона и к унии не преклонен, тот в городе жить, купечествовать и в ремесленные цехи совсем не может быть принят. Если же кто в городе отважившись жить, умрет, того тело по обряду церковному к погребению проводить не разрешено, также и открыто идти к больному с Тайнами Христовыми».
Среди униатских епископов находились люди, которые почитали хорошими подобные средства принуждения. Это приводило к озлоблению против них. В 1609г. в Вильно на униатского митрополита Ипатия Потея (сменившего Михаила Рагозу в 1599г.), который собственноручно мог избить священника, не принимавшего унию, было совершено покушение. На него с саблей бросился гайдук (вооруженный панский слуга), митрополит пытался заслониться от нападавшего рукой, но потерял при этом два пальца. Виновный тотчас был схвачен и затем казнен после страшных пыток. Отсеченные же пальцы положили на престоле в Свято-Троицком монастыре г. Вильно.
Более трагичной была судьба полоцкого униатского архиепископа Иосафата Кунцевича. Рукоположенный в свой сан из простой, нешляхетской фамилии (вопреки сложившейся традиции), он отличался необычайной ревностью в деле распространения унии среди православных. Действуя убеждениями и проповедью там, где не встречал явного сопротивления, Кунцевич доходил до жестокости, если встречал твердый отпор. Он не позволял проводить неуниатам богослужения, отнимал храмы и изгонял священников. В Могилеве и Орше более пяти лет были закрыты церкви, так что люди не могли ни крестить своих детей, ни исповедаться, ни причаститься, ни венчаться, разве только ехать для этого за десятки километров в другие места. Служить не разрешалось даже в шалашах, устроенных за городом. В Полоцке архиепископ приказал раскопать свежие могилы и выбросить из них тела умерших православных как какую-нибудь падаль. Даже католики с возмущением смотрели на жестокие меры Кунцевича. Литовский канцлер Лев Сапега отвечал Полоцкому архиепископу на его обращения: «Мне никогда и в мысль не приходило, чтобы Ваше Преосвященство решились приводить людей к унии столь насильственными средствами… Вы же неосмотрительными усилиями принудили русский народ ожесточиться… У вас полны земские суды, полны магистраты, полны ратуши, полны повесток, тяжеб, доносов. Одна уния виновница всех этих несчастий. Когда насильствуете совести людские, когда запираете церкви, чтобы люди без благочестия, без христианских обрядов, без священных треб пропадали как неверные».
Кунцевич открыто признавался, что не боится смерти за унию, что он хочет быть умученным за нее. В 1623г. архиепископ приехал в Витебск. Приближенные лица предупреждали его перед этой поездкой, предупреждали сами витебские городские власти, что жизни его здесь грозит опасность, но тот искал смерти. В течение двух недель Куцевич жил в городе в своем архиерейском доме без вреда для здоровья. Но когда он дал приказание схватить православного священника Илью, шедшего из города для совершения службы (православным по-прежнему запрещалось проводить богослужения в городе), то это привело к народному возмущению. Униатский архиепископ был растерзан горожанами, его израненное тело было брошено в Двину в самом глубоком месте реки. Это мученичество было вынужденным, эти страдания были мщением за насилия. Униаты, несмотря на это, причислили Иосафата Кунцевича к лику святых и покровителей унии.
Православных жителей Витебска постигло суровое королевское возмездие. Сам римский папа Урбан III взывал: «Жестокость убийц не должна остаться безнаказанной… Пусть ересь почувствует, что жестоким преступникам нет пощады». В течение трех дней суд был завершен. 19 человекам были отрублены головы, многие бежавшие были приговорены к смерти заочно. У города было отнято право самоуправления (Магдебургское право). Звон в колокола был запрещен на некоторое время во всех храмах и проч. Здесь королевский суд был скор на расправу, но не на правосудие. Многочисленные жалобы православных людей на притеснения от униатских духовных и светских католических властей, которые поднимались не только перед местными судами, но и на сеймах, находили большей частью один ответ: «За множеством дел вопрос о примирении людей, разделенных в греческой религии, отлагаем на рассмотрение в следующий раз, предлагаем им соблюдать тишину и окончить до времени свои споры».

«Воскресение», № 3 (68), 2005 г.

21. «Казацкая угроза» в защиту Православия

Религиозный конфликт из-за Брестской унии тотчас перерос в межнациональную рознь, вооруженную борьбу западноруссов против поляков. На белорусских землях не было той силы, которая могла бы организованно поднять оружие в защиту веры. Эта сила явилась на украинских землях.
К сер. XVI в. на южных границах Литовского княжества и Московского государства свою самостоятельную организацию создали т. н. казаки или, как их еще иногда называли, черкасы. Это смешанное и свободолюбивое население вело крестьянский образ жизни, сочетавшийся с разбойничьими промыслами, для чего легко объединялось в легкое конное войско с выбранными старейшинами. Правительство соединенного государства — Речи Посполитой — пыталось содержать казаков для обороны своих южных границ от крымских татар и турок и одновременно ограничивать их растущее количество. Польские паны и шляхта охотно приобретали богатые украинские земли, подчиняя казаков законам шляхетской республики. Церковная уния повлекла за собой ожесточение борьбы казаков с наступающими на них панами.
Обычные методы стеснения православных в пользу унии находились на Украине на грани с нехристианским глумлением. Католические правители городов и деревень отдавали ключи от православных храмов евреям. Теперь, чтобы отслужить обедню или крестить ребенка нужно было заплатить иноверцу большие деньги, только тогда храм открывался просителям. Понятно, какая ненависть к «ляхам и жидам» клокотала в душе казака. Восстания против притеснителей последовали одно за другим. Эти восстания волновали не только жителей Украины, но имели свое продолжение и на Беларуси. Еще в 1595г., когда подготавливалось введение унии, казацкое ополчение Наливайко захватило Слуцк и Могилев, а на обратном пути — Пинск. Везде казаки грабили и своих, и чужих, а поляков и ксендзов убивали без пощады. В 1617-1618 и 1620 гг. Иерусалимский патриарх Феофан, во время путешествия в Москву туда и обратно, останавливаясь в Киеве, принял покаяние казаков за грабежи Московского государства в смутное время и, что особенно важно, восстановил в Киевской митрополии православную иерархию. После кончины епископа Львовского Гедеона Балабана (1607) и епископа Перемышльского Михаила Копыстенского (1612) в пределах Речи Посполитой оставался только один православный епископ, не принявший унию, — Иеремия Тиссаровский (во Львове). Патриарх Феофан рукоположил (1620г.) митр. Иова Борецкого и 6 епископов. В числе последних были Мелетий Смотрицкий для Полоцка и Иезекииль Курцевич для Владимира-Волынского и Бреста. И польское правительство, объявившее этих иерархов врагами отечества, не могло явно схватить их, т.к. они были защищены угрозой сильного казацкого гетмана Сагайдачного.
«Казацкая угроза» и в 1632г., при избрании нового короля, Владислава IV, привела к обсуждению на польском сейме «статей для успокоения греческой религии», которые возвращали бы православным свободу вероисповедания и частично восстанавливали православную иерархию — митрополит в Киеве, епископы в Перемышле, Львове, Луцке и Могилеве. (Именно Могилевская кафедра оставалась единственной православной епископией на белорусских землях даже до последних лет существования Речи Посполитой.) Однако на сейме 1635г. Владислав IV был вынужден сильной католической партией издать указы в пользу унии, которые противоречили недавно принятым «успокоительным статьям». Униатам на «вечные времена» отходили архиепископство Полоцкое, епископства Владимирское, Пинское, Холмское, Смоленское с их монастырями и церквами. К ним также отходил Виленский Троицкий монастырь. В Витебске, Полоцке и Новогрудке православным вообще запрещалось иметь свои храмы.
Продолжающиеся прите